Тут же стала собираться публика, привлеченная шумом разгорающегося скандала – подобное на люди выплескивали редко, и следовало успеть насладиться зрелищем. Некоторые даже начали заключать пари о том, сколько времени продержится домовладелец против княжеских пистолетов.
– Дуэль! – кричал Иван Андреевич, не решаясь, впрочем, покинуть возка. – С пяти шагов стреляемся! Нынче же пришлю секундантов!
В толпе зашушукались и принялись с некоторой опаской оглядываться по сторонам, дабы успеть вовремя ретироваться при появлении военных с малиновыми петлицами на вороте синих мундиров. Москва, конечно, город патриархальный, и многие петербуржские строгости обходят Первопрестольную стороной, но о кое-каких вещах лучше не заявлять вслух. О дуэлях, например.
Оные находились под строжайшим запретом, и само намеренье дуэлировать попадало под действие закона «О покушении на жизнь и свободу подданных Российской Империи», которым участники будущего поединка приравнивались к иностранным интервентам. Рискует Иван Андреевич, ох как рискует! Настолько смел или настолько глуп?
– Перчатку можешь себе оставить! – продолжал насмешничать Трубецкой. – От нее шлюхами пахнет!
Тут уже Муравьев не стерпел и полез из возка. Сегодня спустишь такое, а завтра поползут слухи про позорное поражение в словесной баталии. И хуже того, появятся глумливые стишки, коими балуется половина московского общества, ославят трусом, и целый год из дому носа лучше не высовывать. И куда там кулакам Трубецкого до злых языков!
Князь, при первом движении противника выпрыгнувший на дорогу, принял удар щегольской, но тяжелой трости на рукоять забранного у кучера кнута. Отбил, сбросив вправо, и сильно пнул провалившегося вслед за собственным оружием Ивана Андреевича в колено. В валенке это получилось чуточку неудачно, но оказалось достаточным для потери противником равновесия.
Может быть, и не случилось бы ничего, но того подвели сапоги. Обыкновенные такие сапоги с красными каблуками в пядь высотой, с пышными кистями на шнуровке… Муравьев взмахнул руками, пытаясь устоять, неосторожно вступил в два свежих конских яблока разом, гладкие подошвы проскользнули, и он упал, уткнувшись носом в валенки Трубецкого.
– На говнах станцевал да награду выпрашиваешь? – Князь решил нанести добивающий удар и поворотился к толпе: – Люди добрые, не оставьте фигляра без достойного вознаграждения, помогите копеечкой!
– Сегодня же стреляемся! – закричал Иван Андреевич одновременно с попыткой подняться. Его ярость увеличивалась с каждой упавшей перед ним копейкой. – С пяти шагов!
Крикнул и поразился собственной грозности – дождь из монеток мгновенно прекратился, послышался торопливый топот разбегающихся зевак, а Трубецкой отпрянул назад. Испугался, щучий выкормыш?
Сержант Министерства Государственной Безопасности возвышался над Муравьевым и Трубецким словно утес. Сам росту немаленького, да еще провинившиеся скандалисты втянули головы в плечи…
– А теперь, господа, постарайтесь объяснить мне суть происходящего! – Что ответить? Патруль появился ровно в тот момент, когда Иван Андреевич громогласно объявил на весь Тверской бульвар о намеренье сегодня же убить князя на дуэли. Наверняка сержант все слышал и вопрос свой задал исключительно для составляющего протокол солдата. – Ну что же вы молчите, сказать нечего?
Ага, скажи тебе. Может, и есть что сказать, но молчание много безопаснее, и ребра целее будут. Сопротивление властям и все такое… Дерут их, конечно, за превышение полномочий и прочие злоупотребления, но утешит ли чужая поротая задница собственные отбитые бока? Были бы обычные полицейские – совсем другое дело, тут и откупиться можно, а от этих… Как говорится – не все коту яйца вылизывать, когда-то и пинка по ним получит.
– Я жду.
Ждет он… В былые времена такие сержанты сусликами скакали перед грозным генерал-поручиком Трубецким! Или суслики не скачут? Они, может, и нет, а вот самому поскакать придется. Вроде бы малый чин у господина из госбезопасности, но…
– Мы тут немного заспорили с Иваном Андреевичем, – попытался объясниться князь. – Но дальше разговоров, разумеется, пойти не собирались. Ну, вы понимаете?
– Кое-что, – усмехнулся начальник патруля. – Но мне достаточно, а остальные откровения приберегите для суда – в его обязанности входит выслушивание вранья. Вы арестованы, господа, прошу сдать оружие.
– Разрешите кое-что секретное сказать, господин сержант? – Трубецкой посмотрел с отчаяньем. – С глазу на глаз.
– Извольте. – Обернулся к солдатам и указал на Муравьева: – Этого пока в возок, не пешком же доставлять.