– Государя я беру на себя.
– Что же, – вздохнул генерал-губернатор. – Быть по сему! Дежурный, введите арестованных!
Утро следующего дня
– Сходитесь!
Команда Кутузова, хоть и была давно ожидаема, но больно хлестнула по нервам и прозвучала для князя Трубецкого громом небесным. Он поднял пистолет и сделал первое движение к барьеру, обозначенному воткнутыми в снег саблями. Публика, собравшаяся вопреки всем обычаям, одобрительно зашумела, выражая поддержку смелости Сергея Николаевича. Ждут кровавой потехи, уроды?
И вообще, нынешняя дуэль проходила против всяких правил – отсутствовали секунданты, официальный вызов заменен приговором суда, попытки примирения исключались содержанием участников поединка под стражей, а единственным документом, обговаривающим условия, была выписка из приговора, объявляющая проигравшего самоубийцей. Князь пытался протестовать против явного пренебрежения неписаным кодексом, но получил в ответ суровую отповедь фельдмаршала.
– Может быть, вам еще что-нибудь вареньем намазать? – Михаил Илларионович во вчерашнем разговоре грохнул кулаком по столу. – Распустились тут без государева пригляда! К черту ваши реверансы с картелями[7]! Отныне я буду определять степень нанесенной обиды и выставлять условия!
Подобное вмешательство привело к тому, что суд постановил:
«Противники становятся на расстоянии шестнадцати шагов друг от друга и пяти шагов для каждого от барьеров, расстояние между которыми равняется шести шагам.
Вооруженные пистолетами Выксунского завода противники по данному знаку, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьер, могут стрелять.
Сверх того, принимается, что после выстрела противникам дозволяется менять место, чтобы стреляющий вторым мог сам определить расстояние для открытия огня в свою очередь.
Когда обе стороны сделают по выстрелу, то в случае безрезультатности поединок возобновляется как бы в первый раз – противники становятся на те же шестнадцать шагов, сохраняются те же барьеры и те же правила.
Поединок длится до удовлетворяющего суд результата, или до пяти выстрелов с каждой стороны.
Всякие объяснения между противниками на поле боя исключаются.
Строгое соблюдение изложенных выше условий обеспечивается служебными обязанностями и честью представителей Министерства Государственной Безопасности».
– Сходитесь! – повторил Кутузов, подгоняя дуэлянтов. Потом повернулся к Бенкендорфу: – Забыл спросить, Христофор Иванович, порох полированный брали?
– Ну что вы, Михаил Илларионович, – генерал-губернатор даже немного обиделся. – Он не всегда быстро вспыхивает, да еще, бывает, искра вовсе по нему скользит. Зарядили обыкновенным винтовочным, но по четверти мерки.
– Думаете, будет достаточно?
– Как бы не лишнего.
– Сейчас увидим.
Подстегнутый окриком фельдмаршала, князь Сергей Николаевич прицелился и выстрелил, не доходя до барьера двух шагов. Он вовсе не стремился убить Муравьева и старался попасть в плечо – зачем излишняя кровожадность? Промах!
– Ах так? – Иван Андреевич преодолел расстояние до барьера едва ли не одним прыжком. – Получи!
Но гнев плохой помощник в стрельбе, и пуля взбила снег далеко за спиной Трубецкого. Тот с облегчением перевел дух и протянул оружие подбежавшему сержанту:
– Изволь, братец.
– Прошу вернуться на исходный рубеж.
Дуэлянтов развели, вручили им заранее заряженные пистолеты, и вновь прозвучала команда сходиться.
На этот раз Сергей Николаевич был настроен менее благодушно – просвистевшая у самого уха пуля мало способствует миролюбию. А позволить себя убить будет несправедливо. Да-да, несправедливо! Почему владелец доходных домов, выслуживший чин по интендантской части, останется жить, а человек, стоявший под Гросс-Егерсдорфом, нет? Нечестно!
Вот он, напудренный скелет с раззявленным в злой усмешке ртом. Правда, галантный вид несколько пострадал из-за ночевки в холодном клоповнике… Поднимает пистолет, кажущийся чуть ли не единорогом… На срезе граненого ствола вспыхивает ослепительное пламя. И сразу что-то будто молотом ударило в правую сторону груди чуть ниже ключицы.
Трубецкой упал на одно колено, зажимая рукой место попадания, но зарычал на кинувшегося поддержать сержанта:
– Службу не знаешь? Прочь пошел! Мой выстрел!
Бабах! На лбу у Муравьева образовалась ярко-алая клякса, и он, выронив пистолет, рухнул лицом вперед.
– Дуэль окончена победой князя Трубецкого, господа! – Сильный голос фельдмаршала Кутузова перекрыл доносящиеся из толпы истерические женские визги и хвалебные мужские крики. – Доктор, будьте любезны, осмотрите участников поединка. Да, и нет ли ран?