Когда у Коли Козлова кончилась вода во фляжке, он обратился к командиру:
— Товарищ лейтенант? — Савонин невольно дрогнул. Он боялся неудобного вопроса.
— Слушаю?
— Разрешите…
— Что у тебя?
— А мы точно в Панжерском ущелье?
— Я был в кабинет пилота перед падением. Точно.
— Что-то не похоже… В Афганистане — мы проходили в учебке — климат совсем другой. Нету там таких пустынь, а тем более в Панжере.
— Я, что, по-твоему, первый вылет совершаю? Видел своими глазами.
— Но это не…
— Выполнять приказ, боец!
Савонин старался быть деликатным с бойцами, но сейчас резкость — единственное, что могло спасти положение. Ему было не до разговоров. Если они не долетели до Баграма, то задачу можно считать не выполненной, что ему как командиру боевого расчета не прибавит очков в глазах командования.
Наконец они дошли до гряды барханов, возле которых увидели несколько всадников на верблюдах. Они были не вооружены, а потому командир решил, что можно подойти к ним и поинтересоваться местоположением, чтобы осуществить рекогносцировку. На всякий случай он все же приказал двум бойцам держать оружие наготове.
— Добрый день! — крикнул он. Оба всадника переглянулись — видимо, не знали русского. — Скажите, это какой город?
Вопрос был наверное неуместен — городом здесь и не пахло, но движение пошло — его респонденты хоть и не знали русского, но позвали кого-то, кто, видимо, русский знал. На их малопонятный крик из-за барханов выскочили еще несколько всадников с ружьями и приблизились к Савонину. Стоявшие чуть поодаль бойцы лейтенанта приготовились к огню.
— Извините, это какой город?
— Там Каган, а там — Фергана, — показал рукой один из вооруженных всадников.
— Твою мать, — выругался Савонин, и жестом подозвал Ахмеда.
— Что такое?
— Мы в Узбекистане.
— Нормально… А эти что? — он кивнул на всадников и спросил уже у них: — А вы почему с оружием?
— Так война, — хитро прищурился их собеседник.
— Какая война?
— Как — какая? Там — красные, а в Бухаре эмир. Вот воюем.
— А как тебя зовут?
Тот расхохотался в голос.
— Вы что, с луны свалились? Я — Мадамин-бек, самый знатный курбаши в этих местах. Вся Фергана подчиняется мне.
— Так Фергана вроде Советской власти уж лет 60 как подчиняется…
— Сколько?! Ахахахахах! — собеседник их хохотал без умолку, из чего бойцы сделали вывод, что он, должно быть, сошел с ума. — Вы большие шутники! Фергана стала Советской две недели назад и, если хотите, знать, если бы не я, ничего бы у вашего Фрунзе не вышло.
— У кого?! — услышав фамилию легендарного советского военачальника, Ахмед убедился в ненормальности этого Мадамина. Савонин остановил их дискуссию, видя, что узбек начинает нервничать.
— Ладно, что ближе — Каган или Фергана?
— Каган 5 верст, Фергана — 20.
— Отведи нас в Каган.
— А кто вы такие?
— Мы — бойцы спецназа ГРУ.
— Из белых, что ли? — он схватился за ружье. Козлов — за автомат. Перестрелка могла начаться в любую минуту. Савонин читал, что где-то в глубине сибирской тайги время от времени находят каких-то отшельников, ушедших от мира еще во время Гражданской войны и потому живущих в мире собственном, пребывающих совершенно не в курсе новостей. Как знать, может эти чабаны тоже давно затворничают, и не знают, что Советская власть давно победила, а Гражданская война — кончилась? Командир вскинул руку вверх.
— Нет, мы ищем солдат Фрунзе, идем им на подмогу.
— Так бы и сказали. Идите за мной.
Нетрудно догадаться, что идти им предстояло еще 5 километров. Во время похода Савонин вступил в диалог с Мадамином.
— И как дела в Бухаре?
— А что в Бухаре? В Бухаре эмир, которого мы с товарищем Фрунзе никак не можем свалить. Как знать, может и вы посланы Лениным и Аллахом действительно нам в помощь, и мы сможем наконец его одолеть.
— Ты сказал, что Фергана целиком твоя… Как же так?
— А так — товарищ Фрунзе разрешил мне пока собирать там дань. За то я и перешел на его сторону. Эмир брал с меня налоги, а товарищ Фрунзе совсем ничего не берет.
— Так Фрунзе — еще не вся советская власть…
— Не смеши меня, путник. Сильнее Фрунзе один Аллах! — Мадамин воздел палец к небу. «На сумасшедшего он не похож, — решил Савонин. — Видимо, и впрямь затворник».
Спустя пару часов ходу на горизонте начали показываться хижины и осколки городской стены, разрушенной еще Османами.