— Да ладно уж, донесу. Показывай дорогу.
— Идти далеко, — упредила она.
— Да ладно…
Как водится, разговорились.
— У нас не положено, чтобы мужчина видел женщину до свадьбы…
— Вот так номер! А если он женится, а там страшилище окажется?!
Она рассмеялась:
— Тем хуже для нее. Если она не будет нравиться мужу, он прогонит ее.
Николай присвистнул:
— Ну и нравы.
Она улыбнулась в ответ:
— Это только кажется так. На самом деле и хорошего много.
— Может быть… Тебя как звать-то?
— Джамиля. А тебя Коля.
— Откуда ты знаешь?
— В городе уже многие знают про вас…
— Ну надо же, — недовольно сплюнул под ноги сержант.
— Не огорчайся. Вот. Съешь финик, ты же их любишь, — она достала из корзины и впрямь полюбившийся ему фрукт и протянула Николаю. Тот улыбнулся наивной детской улыбкой большого ребенка — мало же этому юноше надо было для счастья. Он ел, а она смотрела на него и улыбалась, сама не зная, чему.
Идти и впрямь было далеко — жила она почти что за городом, на высоком холме, у берега Амударьи, где еще несколько дней назад ловили они с бойцами беглого эмира. Холм был усеян большим садом, а на вершине его красовался дивный кишлак — несколько красивых и богатых домов.
— Это туда тебе идти?
— Да. Только я пойду одна.
— Почему? Ты служанка там, что ли?
— Нет, глупый. Я дочь Фузаил-Максума, богатого и знатного человека. Он будет против, если ты придешь.
— Почему еще? — обиделся парень.
— Он моджахед.
— Басмач, что ли?
— Они не любят, когда их так называют. Они считают, что вы посягнули на чужое, когда выгнали эмира. Грозятся отомстить.
— Да ладно, знаем мы их. — Коля было осерчал, но перечить ей не стал. — Держи. Отпущу тебя, так и быть.
— Приходи завтра на базар, — улыбнулась она ему напоследок и сунула в руку очередной финик. Парень просиял — надо ли говорить, что весь следующий день, несмотря на палящее солнце, он охотно проведет на базаре?..
Обратной дорогой он жевал финик — и хотя они уже стояли где-то возле горла, этот был самым вкусным. Еще бы, из таких рук!
Глава седьмая
В бухарском стане группы Савонина царили разброд и шатание. Пока командир сидел под арестом в подвале дворца эмира, наслаждаясь прохладой и потягивая вино из погребов беглого властителя, а охрана его была настолько смехотворна, что какой-нибудь Пехтин мог одной левой уложить их всех, Ценаев все же не решался на какой-нибудь серьезный шаг, дожидаясь санкции от Энвера-паши. Тот все никак не мог выкроить время, чтобы принять командира советских разведчиков, а те словно бы и не спешили на прием — разгуливали целыми днями по городу и от пуза наедались изобиловавшими здесь фруктами.
Что до Николая Козлова, то он весь день провел на базаре. Хитрая Джамиля пришла только к вечеру, когда солнце начало садиться.
— Чего ты? Я весь день тебя жду, — с некоторой ребяческой обидой в голосе сказал он. Девушка улыбнулась в ответ:
— Тебе и положено ждать, ты же мужчина.
— Хитрая какая, — улыбнулся Николай. — Что ты сегодня хочешь купить?
— Надо купить угля для тандыра, иначе скоро не на чем будет печь лепешки.
— Ну в таком случае я тебе точно сегодня пригожусь. Не тащить же тебе мешки самой.
Джамиля только улыбнулась ему. Вдвоем они поспешили к торговцу углем — у него остались к этому часу последние два мешка. Моэдзин с минарета громко прокричал величественное «Аллаху акбар!»- магриб, вечерний намаз, означал, что торговля на сегодня окончена. Насилу спела девушка купить уголь. Николай нес на плечах оба мешка до самого ее дома, но, несмотря на длительность пути, ноша не казалась ему такой уж тяжелой.
— Скажи, а как твой отец относится к установлению Советской власти?
— Плохо, конечно. Но, если честно, он и его друзья еще до конца не верят в то, что станет правдой все, о чем говорил Фрунзе.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну равенство мужчин и женщин например. Что это за ерунда?
— Сама ты ерунда. У нас уже давно так.
— У нас? — переспросила Джамиля. Николай чуть было не рассказал ей, что прилетел сюда откуда ни возьмись с помощью какой-то чудесной силы, перенесшись тем самым более чем на полвека назад, но быстро осекся. Он сам до конца не верил в случившееся с самим собой и потому, чтобы лишний раз не разочаровываться и не огорчаться, старался гнать от себя научно-фантастические мысли о перемещениях во времени — как знать, может все еще и образуется. Сейчас ему подумалось, что он похож на отца Джамили — оба не верят в то, что медленно, но верно становится для них реальностью.