Глава восьмая
Несколько дней подряд Николай и Джамиля не виделись — Ценаев запретил бойцам разгуливать по городу, все время грозясь отдать приказ об освобождении командира, но почему-то все тянул с ним. В одно прекрасное утро терпение юноши, соскучившегося по встречам с Рейли, лопнуло, и он подошел к старшему товарищу напрямую:
— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?
— Чего тебе?
— Что будем с Валерием Сергеевичем делать?
— В каком смысле? Я же сказал…
— Вы еще неделю назад обещали поговорить с турком, а воз, как говорится, и ныне там…
— Ну ты знаешь… Ты меня не торопи…
— Да я не тороплю, я понять хочу.
— Что ты хочешь понять?
— Мне кажется, Вы сознательно уходите от разговоров на тему о командире. Зачем-то тянете время…
Ценаев внимательно посмотрел в глаза юноши.
— Мне бы на правах старшего по званию отправить тебя на гауптвахту, но делать этого я не буду.
— Почему? Имеете полное право.
— С этим я согласен, а делать все же не буду. Давай договоримся — я сознаюсь тебе в том, что сознательно затягиваю освобождение вашего командира и своего друга и боевого товарища, а ты честно, глядя мне в глаза, скажешь, как ты бы отнесся к тому, что в процессе его освобождения пришлось бы проливать кровь?
— Что это значит? Мы солдаты спецподразделения ГРУ, проливать кровь, уж извините — наша профессия. Тем более на войне.
— Вот именно, что на войне! А мы, как видишь, не на войне. И кровь это будет не вражеская, а солдат Красной Армии. Если угодно, Ваших отцов и дедов.
— И ваших…
— Нет. Мои как раз служили и воевали по другую сторону баррикад, уж извини.
— Вы это серьезно?
— Вполне.
— Вы серьезно считаете, что все эти ряженые — и есть те, за кого сея выдают? Это был настоящий Фрунзе? Фрунзе, который умер 60 лет назад при невыясненных обстоятельствах под ножом столичного хирурга, говорят даже, по личному указанию Сталина?
— Мне самому не хочется в это верить, но это так! Как иначе объяснить наше попадание в Узбекистан из Афганистана, когда мы были уже вблизи Баграма?! Как объяснить эмира и все, что здесь происходит? Басмачей, торговцев на базаре, отсутствие телефона и электричества?! Причем там, где сегодня, и тебе это известно, все блага современной цивилизации более, чем доступны?! Практически в сердце Узбекистана! Что это, по-твоему, такое?
— Я не знаю, но преступление — верить в реальность того, что вы видите!
Оба на секунду замолчали. Каждый смотрел на своего оппонента с четким осознанием того, что дальше бегать от обстоятельства и прятать голову в песок по меньшей мере — бессмысленно. Николай разумно решил отступить.
— И что Вы планируете делать дальше?
— Мне действительно, прежде, чем приступить к решительным действиям, надо кое с кем поговорить. Но не с Энвером.
— А с кем?
— С нашими ребятами. То, что ты понял сейчас, они тоже должны понять и четко осознать. Мне важно быть уверенным в этом, чтобы в разгар операции ни у кого не дрогнула рука, случись что.
— И когда Вы намерены сделать это?
— Скорее, чем ты думаешь.
— Тогда… — Николай замялся. — Разрешите мне в город?
— Зачем это?
— Ну Вы же знаете все… — сержант стыдливо опустил глаза. Действительно, в Старой Бухаре, где все уже знали о прибытии их секретного подразделения и строили только слухи об их действительном происхождении, глупо было рассчитывать на то, что его связь с Джамилей останется тайной за семью печатями. — Просто если что-то случится, хоть поговорю с ней напоследок…
— Погоди, так у тебя же дома!..
— Дома? А где это? Вы же сами говорите, что все, что с нами происходит — чудовищная, убийственная реальность! Так о каком возвращении может идти речь? Вернемся ли мы и, если да, то когда?
— Обязательно вернемся, — Ценаев взял бойца за рукав и пристально посмотрел ему в глаза. — Если мы здесь, то все это не просто так. Значит, мы должны выполнить какую-то задачу, что-то сделать, чего ждет от нас история, если хочешь! И, как только задача эта будет выполнена, поверь мне, положение вещей сразу же восстановится!..
— Но какая это задача? Какого момента мы ждем?
— Этого я не знаю…
— Ну вот…
— Потому и говорю… Увольнение в город на сутки разрешаю.
Николай улыбнулся.
— Разрешите идти?
— Разрешаю.
Опрометью бросившись в сторону базара, Николай добежал до него минут за 10. На ловца и зверь бежит — вскоре он отыскал в толпе ту, которую так жаждал увидеть, и сразу приблизился к ней.