— Зачем это было нужно Ленину? Брежневу в обстановке холодной войны — еще понятно, а здесь-то?
— Ты же историк. Государство было не признано, находилось в тисках международной изоляции, повсюду было обложено экономическими санкциями. В таких условиях прирост столь благодатной земли как Узбекистан решал многие экономические проблемы. Ленина как раз понять проще, чем Брежнева, рассматривавшего международные отношения как инструмент удовлетворения собственных личностных амбиций. Хотя, по большому счету, именно Ленин заложил основу афганской войны. Если бы тогда СССР не укрепился в Узбекистане, черта лысого они бы туда нос сунули в 79-ом…
— Но ведь и в Афганистане, и в Бухаре было много сочувствующих. Те же самые «шурави» например…
Ахмед улыбнулся:
— Ты знаешь историю лучше меня. Во времена гитлеровской оккупации тоже было много сочувствующих. И в России тоже.
Никита отвел глаза. Хоть он и понимал, что Ахмед не имеет отношения ко взрыву, разделить исповедуемые им позиции о международном терроризме он не мог. Ахмед почувствовал настроение юноши.
— Я вижу, мои слова не удовлетворили тебя. Вот, выпей.
Он плеснул ему из фляжки и протянул бокал. Никита очень устал, день порядком вымотал его — неудивительно, столько событий, и потому счел, что немного спиртного ему не повредит, и отхлебнул без задней мысли. Мысль пришла позже. «Твою мать! Договорился!»
Стены содрогнулись. Основания потолка зашатались, сверху посыпалась какая-то пыль. Свет стал моргать. Никита начал понимать, что к чему, и взволнованно смотрел на Ахмеда — его собеседник сохранял удивительное спокойствие. Стены дрожали все сильнее, свет стал синим, потом зеленым. Никита впал в панику, хотя уже давно все понял.
— Что?! Что происходит?! — кричал он, но грохот от обрушающихся стен заглушал его голос…
Очнулся он в ущелье. В скале была выбита пещера, в которой он сейчас находился в компании нескольких человек, одетых в белые халаты, бронежилеты и круглые шапки — такие носили воины Ахмад-Шаха Масуда. Посередине пещеры был разведен костер. Солдаты говорили то по-афгански, то по-узбекски. Рядом с каждым лежал АК-47.
Никита оторвал тяжелую голову от каменного пола и осмотрелся — он был одет, как и остальные. Дядя Ахмед сидел рядом и пил чай из пиалы. В голове Никиты был только один вопрос, который он сразу же и озвучил:
— Какой год?
— 1985-й.
— Это Афган?
— Точно. Панжерское ущелье.
— Зачем мы здесь?
— Чтобы ответить на некоторые твои вопросы.
— В таком случае — начинайте, я жду.
Ахмед ухмыльнулся:
— Изволь. Как ты считаешь, отвечает ли целям гуманизма убить одного человека, чтобы сохранить жизнь многим?
— Еще как.
— Значит, ты согласишься с тем, что мы должны сбить самолет, в котором сейчас летит твой отец. Он летит в составе группы спецназовцев ГРУ с целью выполнить спецоперацию по ликвидации нескольких селений и скрывающегося здесь Ахмад-Шаха Масуда. Ну и при возможности — Хекматияра.
— Последнего убить одно удовольствие. А, если серьезно, то если убить отца сейчас, то как же я появлюсь на свет?
— Это свершившийся факт. Ты уже появился. Просто у тебя будет возможность… кхм… как бы это помягче сказать, опровергнуть утверждение Сталина и выбрать себе родителей…
— Ерунда какая-то. Верните меня домой…
Никита понимал, что снова попал в историко — временной переплет — второй раз в своей жизни, и пока это не доставляло ему особого удовольствия. Ахмед не успел ответить ему — на пороге появилось еще несколько солдат с гранатометами в руках.
Ахмед начал разговаривать с ними на родном узбекском языке:
— Qachondan ketdi?
— Gapini maqsadida, vertolyot yaqinlashib.
— By tarkibi SWAT narsa o’zgardi? Exploration xabar emas?
— Yo’q, modomiki, barcha bir xil deb.
— Excellent, biz rivojlanmoqda[2].
— Что он говорит? — спросил Никита.
— Пойдем.
Группа во главе с Ахмедом и плетущимся позади Никитой двинулась глубже в горы. Несколько десятков метров по узкому и витиеватому ущелью, которое эти люди, казалось, родившиеся и прожившие здесь всю жизнь, знали как свои пять пальцев — и вот они в некоем дзоте, из которого отлично просматривается ВПП аэропорта Баграма. Вот у самого начала горного хребта виден самолет-фотограф, он снижается. Солдат вскидывает пушку и, прицелившись, бьет прямо в борт, от которого как лишняя деталь отлетает турбина одного из двигателей. Следом сам борт бьется о скалы и кусками летит вниз. Никита бросается туда.
2
— Как сходили?
— Все в порядке, вертолет приближается.
— По составу спецназа ничего не изменилось? Разведка ничего не сообщала?
— Нет, пока все те же.
— Отлично, выдвигаемся. (узб.)