— Сам же знаешь, — отмахнулся отец.
— Поди, как и Николай, жениться надумал? Не думаешь, что сама задумка того хитреца, что нас тут держит, именно такова — чтобы обросли мы связями с этой исторической средой и никогда отсюда и не выбрались?
— Не драматизируй. Выберемся.
— Слушай, а эта девушка, Нина, никого тебе не напоминает?
— О чем ты?
— Скорее, о ком… Я так понимаю, время у тебя есть, так что послушай меня несколько минут.
Они закурили и отошли к сеновалу, где потемнее. Разговор, что задумал Никита, должен был стать в какой-то мере определяющим.
— Ты ведь сюда попал из 1985 года?
— Да.
— Да, много событий в тот год выпало на судьбу России. Главное из них, пожалуй, перестройка.
— Перестройка? Что это такое?
— Ты не думай, что только вы одни поняли гибельность и бесцельность войны в Афганистане. И война, и экономический кризис, в том числе продовольственный, охвативший всю страну в период брежневского застоя, — все это бросалось в глаза любому, у кого есть голова на плечах. Горбачев понял, что социализм в прежнем виде существовать дальше не может. Нужно что-то менять. Основой этих перемен стала политика гласности. Говорить стало можно обо всем, о чем раньше боялись и думать. Стали появляться книги, запрещенные раньше — Ахматова, Булгаков, Гумилев, Солженицын, Бродский. Западные радиоголоса стали возвещать вовсю. Прошла волна массовых реабилитаций жертв сталинских репрессий. Но все же главного Горбачев тогда не изменил — социализм остался социализмом, неся в себе, помимо очевидных экономических достоинств, еще и огромный социальный недостаток — полное растворение личности…
— Погоди, об этом после. Я давно хотел расспросить тебя поподробнее о том, чем закончилась Афганская война… Мы по сути работаем над ее недопущением, и знать ее историю целиком, а не только в той части, которая предстала нашим глазам, мне кажется будет не лишним..
— Согласен… Война велась с переменным успехом до 1986 года, когда Горбачев заявил следующее: «В Афганистане мы воюем уже шесть лет. Если не менять подходов, то будем воевать ещё 20–30 лет». Начальник Генштаба маршал С. Ф. Ахромеев заявил: «Нет ни одной военной задачи, которая ставилась бы, но не решалась, а результата нет. Мы контролируем Кабул и провинциальные центры, но на захваченной территории не можем установить власть. Мы проиграли борьбу за афганский народ». По сути это означало начало конца — с 1987 года начались переговоры Президента Наджибуллы и Горбачева о выводе войск, который и завершился в 1989 году.
— А как так получилось, что страна потеряла инфраструктуру? Ты, кажется, об этом говорил?
— Именно. Было так. В 1986–1987 гг. советские представительства в Афганистане начали фиксировать стремление афганской стороны исподволь выводить свои структуры из-под ранее абсолютных влияния и контроля советских советнических аппаратов. Их деятельность очень осторожно и негласно начинала отслеживаться афганскими органами безопасности, в частности военной контрразведкой и одним из подразделений управления внутренней безопасности МГБ во главе с генералом Тареком.
В 1988 г. в недрах аппарата афганского Совмина, возглавлявшегося С.А. Кештмандом, начался сбор информации об издержках и «преступлениях» советской стороны в Афганистане, которой планировалось в случае необходимости придать форму своего рода «Белой книги».
Как бы там ни было, день 15 февраля 1989 г. настал. Войска Ахмад Шаха Масуда установили контроль над стратегически важным перевалом Саланг, по которому, однако, продолжался гражданский грузопоток. Ничего больше не произошло — зима. В кабульском аэропорту ежедневно продолжали приземляться 7–8 советских транспортных самолетов с боеприпасами и продовольствием. Теперь только эти «борты» оставались «стратегическими гарантами» Кабула. Как выяснилось, хватало и этого. Поддержка СССР демонстрировалась, и ее видели все, в том числе противники Наджибуллы в самом афганском руководстве. Президент подошел к этому моменту отнюдь не с голыми руками. По договоренности с советской стороной был создан солидный стратегический запас боеприпасов и топлива, ремонтные базы. Возглавив Совет обороны страны, Наджибулла сумел укрепить преданными себе профессиональными кадрами ряд гарнизонов, в частности центральный армейский корпус в Кабуле, корпуса в Джелалабаде, Кандагаре и Герате. Продолжал героически сражаться полностью блокированный моджахедами гарнизон Хоста. Однако главным мероприятием президента надо считать создание преданной, отлично вооруженной и обученной Национальной гвардии, структурно входившей в Министерство государственной безопасности. Ее солдаты и офицеры вынесли основную тяжесть боев в самых горячих точках страны, обеспечивали охрану и оборону столицы. На вооружении ракетных дивизионов гвардии стояли тактические комплексы Р-300 (СКАД), Луна 2-М, а также весьма эффективные системы залпового огня «Ураган». Укомплектованность этих частей бронетехникой, ствольной артиллерией, личным составом была доведена к началу 1989 г. почти до штатной положенности. Опорой Наджибуллы были и некоторые территориальные формирования. Наиболее видное место среди них занимала 53-я пехотная дивизия во главе с вышедшим из народа командиром чапаевского типа, уроженцем провинции Джаузджан узбеком Абдулом Рашидом Дустумом, который впоследствии сыграл трагическую роль в судьбе Наджибуллы.