Когда Манассе бен-Израиль прибыл в Англию, чтобы хлопотать перед парламентом о разрешении евреям вернуться в Англию, Карвахал, несмотря на то, что сам пользовался уже всеми правами английского подданного, подписал петицию и стал горячим защитником дела евреев, представленных Манассией бен-Израилем. Карвахал был одним из тех трех лиц, от имени которых был приобретён первый участок земли под еврейское кладбище, когда евреи перестали скрывать свою иудейскую религию и не выдавали более себя за испанцев и португальцев. Менаше Бен-Израэль отправился в Англию, чтобы лично просить об разрешении проживания евреев в Англии английский парламент, аргументируя это так — «В книге пророка Даниила сказано, что День искупления наступит после того как евреи будут рассеяны по всей земле. Так как же ему наступить, если евреев еще нет в Англии? Ну?». Члены парламент сочли доводы вескими и евреям намекнули, что те могут возвращаться в Англию, не ожидая особого приглашения.
Многочисленные услуги, оказанные Карвахалем Кромвелю, установили между ними дружеские отношения, что существенно отразилось на успехе ходатайства Манассе бен-Израиль относительно разрешения евреям вернуться в Англию. Сподвижники Кромвеля, протестанты-пуритане, искали вдохновения в Библии. Они серьезно изучали устройство Синедриона, собираясь создать парламент по его образцу, и даже подумывали о принятии в стране библейского свода законов. На евреев пуритане смотрели с благосклонностью, как на древний народ Божий.
В середине семнадцатого века к английским берегам прибыл первый корабль, набитый «под завязку» евреями-ашкенази. Безусловная «заслуга» в его загрузке принадлежит казакам Богдана Хмельницкого. Резня, которую они устраивали в Украине и Польше, подпитывала эмиграцию, вынуждая тамошние еврейские семьи и даже целые общины бежать практически через всю Европу к морским причалам Голландии и Германии, а оттуда до Британских островов буквально рукой подать.
Осмотрев со стороны дом еврея, мы пришли к выводу, что попытка штурма может быть сорвана — Дом находился практически в центре Лондона, в нем проживали семьи слуг и многочисленная охрана. Видно до лондонских евреев дошли известия о ограблении ростовщика в Глазго. Зато в синагогу и обратно Моисея сопровождали всего лишь два охранника, вооруженные тесаками в ножнах на поясе и массивными деревянными окованными сталью дубинками. Лучшее место для нападения было малолюдной извилистой улице на перекрестке с узким переулком, выходящем на другую улицу.
Мы с Свищем зашли в этот переулок и дождались, пока не появился жилец одного из домов, стоявших в этом вонючем проулке. Англичанин шел пошатываясь от выпитого эля. Когда он открыл дверь в свою халупу, мы, свернув ему шею, вошли внутрь, затащив тело неудачливого англичанина, от которого несло просто ужасно — видно последний раз тот мылся пару лет назад. Жилище убитого состояло из двух крошечных комнат, заваленным старым тряпьем. Похоже мы отправили на тот свет старьевщика. Дождавшись возвращения Моисея из Синагоги, мы выбрали момент, когда троица поравнялась с проулком, в котором мы поджидали еврея, мы, накинув на себя старые плащи из «богатства» старьевщика, внезапно появились перед евреем и его охраной. Только один охранник успел среагировать, попытавшись отмахнуться своей дубиной от подозрительных громил. Наши ножи почти одновременно вошли в шеи охране, а я ногой врезал по яйцам богатенькому буратино.
Я забросил себе на плечо скрючившегося от дикой боли еврея, а Свищ взял под мышки убитых охранников и мы, оглядевшись и не заметив свидетелей нашего «гоп-стопа», рванули в «снятую» конуру. Дождавшись, когда в себя придет еврей, я задал ему вопрос — Скажи, Моисей! Ты в курсе, что Господь завещал делиться?
— Я бедный еврей, у меня ничего нет! — Моисей захныкал как ребенок — Отпустите, у меня двое детей!
— Ты наверное хочешь похоронить своих детей вместе с их матерью?
Еврей дернулся и испуганно замолчал, затем, сглотнув, попросил — Не трогайте жену и детей, у меня правда мало денег — Все вложено в товары и роздано ссудами. Приходите через месяц, я смогу собрать ну, скажем, пять тысяч золотом.
Я усмехнулся, достав нож, и Моисей заюлил — Хорошо, хорошо — десять тысяч!
Свищ не выдержал и нажал на болевую точку на голове Моисея. Тот не выдержал боли и попытался заорать, однако вовремя всунутый кляп не позволил привлекать ненужное внимание.
Я дернул жадного упрямца за пейсы — Хорошо, пойдем к тебе домой и вместе поищем завалявшиеся монеты под половицами.
Добившись согласия, мы вышли на улицу и идя по сторонам от еврея, поддерживали его под руки, не давая упасть. Стукнув молотком в дверь, мы дождались, пока откроется окошко в двери, забранное снаружи толстыми прутьями решетки и появившаяся рожа еще одного охранника прильнула к решетке и, увидев хозяина, льстиво улыбнулась, продемонстрировав пеньки гнилых зубов — Уже открываю, хозяин!