Ульяна вздохнула — Меня только в церковь выпускают, да и то под строгим присмотром.
— Так господа Бароны тоже посещают церковь, правда они любят посещать службы в Соборе Покрова Пресвятой Богородицы, что на Рву.
— Алевизов ров! — кивнула Ульяна. — Канал проходит вдоль стен Кремля от Угловой Арсенальной до Беклемишевской башни и соединяет Неглинную с Москвой-рекой и церковь в народе называют просто — храм Василия Блаженного. А меня водят в Успенский собор в Кремле. Надо упросить батюшку отслужить вечернюю службу в другом храме. Пойду поговорю, пока он не отбыл на службу.
Фёдор Андреевич свою дочь любил и баловал. Поэтому, когда Ульяна подбежала к нему, он поцеловал ее в лоб и усадил рядом, отложив в сторону записи своего приказчика — Что случилось, Егоза? Вприпрыжку прям бежишь.
— Батюшка! Позволь сегодня вечерю отстоять в Соборе Покрова Пресвятой Богородицы! Говорят, алтарь в храме чудесными иконами знаменит.
Боярин отодвинулся и прищурился — Ох и хитришь, ты, дочка! Почему же ты своего родного отца обманываешь? Неужели ты думаешь, что я деспот какой? Давай, рассказывай без утайки! Кого ты в том соборе собиралась увидеть?
Зардевшаяся девица спрятала свое вспыхнувшее лицо рукавом — Батюшка! Ты прямо как провидец все-то знаешь!
— Вот егоза! — погрозил пальцем боярин — Ну и кто же он, на кого ты вдруг взглянуть возжелала? Выросла смотрю доча, женихов сама себе присматривает! А я тебе уже жениха присмотрел!
Ульяна испуганно отпрянула — И кто же он, батюшка?
— Тридцати двухлетний стряпчий и стольник Государев князь Яков Фёдорович Долгоруков, ты его уже видела на прошлой неделе, когда он к нам погостить заглянул.
— Батюшка, не люб мне князь Долгоруков! Он меня как на зверушку какую глядел.
— Ничего, вот к пятнадцати годам ты округлишься и князю вполне сможешь понравиться! Или тебе не хочется стать женой потомка князей Рюриковичей и Оболенских? Так кто тебя так заинтересовал, что ты рвешься в собор на рву?
Ульяна совладала с собой и взглянула отцу в глаза — Говорят, будто прибывшие с английских островов в подданство Государя нашего перешли четверо баронов. Хоть одним глазком на них взглянуть хотела.
— Ну зачем же одним, я разрешаю и обоими посмотреть. Действительно, слышал я про эту четверку немцев, сумевших у себя наладить изготовление булата и дамасской стали. Еще я слышал, что у них с собой привезены станки и мастеров по изготовлению тканей. Богатые однако бароны эти немецкие.
— Не немцы они, англичане! — Ульяна прыснула в кулачок.
Отец ее опять погрозил — Яйца курицу не учат! По нашему не говорят, значит немцы. Я и сам хотел было съездить на них поближе посмотреть. Ну что, егоза, надоело тебе в в тереме сидеть? Собирайся и мать свою покличь, поедем в Кукуй этот немецкий.
Ульяна вытаращила глаза на отца и уронила свою челюсть — Прям сейчас собираться? Мы что вот прямо и поедим к баронам этим?
— А что же, вот и посмотрим, чего они из себя представляют, немцы эти! Тьфу, англичане конечно бывшие. Сейчас же они вроде крестились и руку Государю нашему целовали, поклявшись служить ему и ни кому более. Ульяна выскочила из отцовского кабинета и поспешила на женскую половину дома. Марта! Скорее одеваться! В слободу твою, Кукуйскую поедем! Мама! Одевайся, батя нас в Кукуй везет на английских баронов посмотреть!
Суматоха в тереме Наумовых закончилась только через сорок минут, когда боярыня с дочерью наконец-то были готовы к выезду.
Я с друзьями заглянул в наш цех, где с разрешения царя наши кузнецы осваивали изготовление пистолетов и мушкетов. У каждого кузнеца было по три подмастерья, которых они обязались обучить. Вбежал один из оставленных снаружи оруженосцев — Милорды! К вам пожаловал боярин Наумов с семьей!
Я вышел их цеха, перед которым остановилась карета, из которой выглядывали любопытные женские лица, около кареты стоял боярин, одетый в шубу и горлатную шапку, с посохом в правой руке, пальцы которой были унизаны перстнями с драгоценными камнями.
Я обозначил поклон головой — Я барон Сергей Уитэм, чем обязан вашему приезду, боярин?
— Фёдор Андреевич Наумов — едва обозначив наклон головы, боярин выставил свою бороду вперед и кивнул на карету — Позволь, барон, представить мою супругу Марию и дочку Ульяну. Прослышал я, что твои кузнецы даже булатную сталь освоили.
— Это действительно так, прошу вас, боярин вместе с супругой и дочерью пройти в цех, я познакомлю вас с моими друзьями и покажу наше производство!
Ульяна, покинув карету, во все глаза смотрела на двухметрового русоволосого барона с ямочкой на подбородке, прекрасно говорившего на русском языке, однако говор его был незнаком — он не окал, а акал, не смягчал согласные и не подменял «ч» на «ш» как все москвичи. Его глаза были внимательными и порой в них проскальзывали какие-то искорки, взгляд барона будто обволакивал и очаровывал, затягивая в омут его ярко-голубых глаз. Немного вьющиеся волосы покрывала странная круглая шапка из серого каракулевого меха с верхом из красной ткани, лихо сдвинутая на затылок, открывая вихор курчавых волос, начесанный и взбитый чуб, залихватски смотрящий вправо. Боярышня будто утонула в глазах одетого в зеленый бархатный костюм, из рукавов которого выглядывали тонкие кружева нижней рубахи. Белый шелковый платок, повязанный на шее, придавал не имеющей никаких украшений одежде какое-то очарование. На пальцах левой руки были пара перстней с огромными драгоценными камнями красного и желтого цвета. На правой руке перстень был только на мизинце, сверкая голубым светом крупного камня.