– Видишь? Уже в своем доме лада нету! Ему б, стойно Мишке Бренку, с Дмитрием близкую дружбу хороводить, а он…
– Испей, успокойся, – в свою очередь наполнил кубки Тимофей. – Надо о деле баять. Хошь не хошь, а слать добрых молодцев в Киев надобно. Пусть лучше и они там погинут, чем вообще сиднем сидеть и слова своего не исполнять!
Выпив, Василий отрезал кус запеченного окорока вепря и неторопливо прожевал его.
– Как сам думаешь, отчего люди Федьки Свибла сгинули? – наконец вымолвил он.
– Они пошли через Чернигов. Скорее всего на литвинов в степи наткнулись, на разъезд. Либо сглупили и сшибку затеяли, либо их в Киев сопроводили. А там князь Федор додавил. Вслепую шли ребятки…
– Да-а-а… У тебя, случаем, нет никого из тех краев? Чтоб провести могли до места невережеными?
– Я поспрашиваю, брат. Тут нужен человек, в самом Киеве уже бывавший, город знающий, княжий двор. Чужака стража сразу заприметит, заинтересуется, кто да откуда. А если тот еще и любопытствовать будет, то… Думать надо нам много, брат, не одну корчагу еще выхлебаем! Как добраться. Как из поруба митрополита имать. Как обратно путь держать, чтобы Федоровы ратные не переняли. Оплошаем – тогда и Алексию несдобровать, прикажет Ольгерд его удавить либо отравить! Верно на Думе баяли: первый ворог митрополит литвину!
Вновь в горнице повисла тишина. Вновь наполнились кубки. Испив, Тимофей разорвал сильными пальцами пополам копченого сазана и принялся закусывать.
– Хорош! – похвалил он. – Хорошо у тебя рыбалки поставлены, мастер коптил. И дым богатый, и выдерживали грамотно, жир не выгнали. Мои балбесы так до сих пор не могут, надо к твоему старшому подучиться прислать. У тебя Иван по-прежнему? Живой еще?
Странно, но, услышав эти слова, Василий вдруг медленно выпрямился, просветленно глянул на брата и широко улыбнулся:
– Тимоха!! Дорогой ты мой! Во-о-о-о-от!! Вот кто нам нужен!
Тимофей Васильевич непонимающе смотрел на тысяцкого. Василий от нетерпения даже привстал со скамьи.
– Ну, помнишь? Нам же отец рассказывал, как этот Иван с друзьями из Орды бежал, а в Киеве тоже в поруб угодил надолго. Он ведь и от Федора тогда смог удрать, невереженый до Москвы добрался, да при этом еще и службу Симеону великую сослужить смог! Ему ж тогда деревню в дар отец пожаловал по наказу княжьему!! Митин Починок! Ну, вспомнил?
– Боже праведный!.. – невольно вырвалось и у Тимофея. – Вызывай его немедля, брат, дальше с ним баять будем!
Василий громко ударил в большое медное блюдо, отозвавшееся долгим звоном. Дверь тотчас открылась, заглянул слуга.
– Ивана сюда, не мешкая!
Вошедшему сыну отец безо всяких пояснений приказал:
– Сейчас же выезжай на устье Москвы, найди там Федорова Ивана и тем же часом назад. Скажи, зело нужен по княжьему делу. Коней не жалеть!!!
Глава 3
За прошлые годы Митин Починок расстроился на две избы. Жены рожали детей, пережившая чуму молодежь образовывала новые семьи. В доме Федоровых остался в живых всего один холоп, которому сам Иван подарил вольную за верную долгую службу. Да Слава, вывезенная в свое время из Киева и вышедшая замуж за местного крестьянина, продолжала помогать по хозяйству Алене. Сын Ивана Федор стал красивым высоким парнем, оженившимся и поставившим себе дом рядом с родительским. Кроме Оленьки Алена родила еще двоих парней и вновь ходила на сносях. Вместе с Иваном порешили, что это будет последний продолжатель рода Федоровых.
Сам Иван заметно сдал, годы брали свое. Некогда статная спина сгорбилась, покалеченная рука все сильнее напоминала о себе при перемене погоды, седина щедро усыпала бороду и волосы на голове. Он по-прежнему руководил Вельяминовскими рыбалками, возложив на Федора сбор боярских даней в округе. У сына обнаружилась торговая жилка, он уже несколько раз зимой водил небольшие обозы из Москвы в Великий Новгород и обратно, приумножая накопленное отцом серебро. Мечтал о собственной ладье и далеких ордынских рынках.
Приезд Ивана Вельяминова застал Ивана Федорова врасплох. Услышав приказ тысяцкого Москвы, боярский слуга поинтересовался:
– О чем Василь Василич баять собрался? Ничем не прогневал я батюшку вашего?
– Днями думали, как складнее митрополита Алексия из киевского полона спасать, – важно ответил сын тысяцкого. – Полагаю, об этом речь пойдет.
– Про Алексия? Со мною?!!
– Давай, собирайся не мешкая!
Иван Федоров задумчиво кивнул, вперив взор в плахи пола. Наконец заговорил:
– Откушай, боярин, ухи рыбной, в баньке попарься. Завтра с утра тронемся, чего горячку пороть? Я пока кой-какие распоряжения сделаю перед отъездом.