Молодая цветущая Предслава сидела неподалеку от кормчего и неотрывным взглядом провожала ставшую ей уже привычной русскую природу. Как же она отличалась от знакомой с раннего детства дунайской с ее широкими просторами и неровными горизонтами и как стала мила! Казалось, любовь к внешне холодному, а на самом деле умевшему быть таким жарким и нежным любому Святославу и любовь к этим глухим и диким местам слились в сердце воедино, делая из некогда знатной болгарки настоящую русскую женщину.
Она посмотрела на мужа. Князь стоял рядом с кормчим, о чем-то негромко с ним переговариваясь. Легкий ветерок едва шевелил его длинную прядь волос на обритой голове. Предслава уже знала назначение этой пряди. Когда воин-рус погибал на поле брани, Перун брал в свою длань длинный чуб и помогал душе воя быстрее покинуть уже ненужное тело, направляя ее в славный Ирий. Туда, где живут иные, заслужившие это благо и готовящиеся к очередному, достойному появлению в новых телах и в новом земном бытии!
Женщине вдруг страстно захотелось встать, подойти к любимому, провести ладонью по этим русым волосам, обнять крепкую шею. Она даже еле слышно застонала от нахлынувшего желания: на виду у всех этого делать было нельзя! Князь бы в лучшем случае лишь холодно глянул на нее и отодвинул рукой, а в худшем… Предслава просто нагнулась, уткнулась носом в голову спящего сына, лежащую у нее на бедрах, и сладостно вдохнула запах его волос. Любым пахнет!!!
Она вновь посмотрела за борт. Высокий стройный сосновый бор стоял на крутом берегу, смолисто желтея длинными вековыми стволами. В Киеве таких деревов уже не увидишь, там хвоя сменится на листву. При мысли о конечном месте их плавания Предслава невольно прищурила глаза. Опять предстоит ежедневно чувствовать холод и злость, истекающие из глаз и уст великой княгини!! Вновь будет жаль мужа, у которого мать отняла право быть великим князем и помыкает им, стойно иным боярином. Даже духовник Ольги Григорий не в силах был напомнить княгине о любви к ближнему и прочих христианских ценностях. Для правительницы земель полян, древлян, северян и ильменских славян главным после смерти Игоря открыто стало торжество ее собственной воли!
А ведь все, казалось, начиналось прекрасно. Когда Предславу привезли в стольный город русов, жена великого князя Игоря уже окрестилась по болгарской, арианской вере. Она с радостью приняла в своем Вышгороде невестку. На княжьем дворе сыграли свадьбу. Молодой муж увез ее в далекий северный город.
Затем было рождение сына. И именно это радостное, казалось бы, событие породило глубокую трещину между двумя женщинами. Святослав отнес малыша на капище, где жрецы сотворили над ним свои обряды. Предслава даже не пыталась заикнуться о крещении сына, сразу поняв, какой на это будет ответ отца. Ее любовь к князю была столь сильна, что женщина легко преступила против обычаев своей далекой родины. Пусть будет Владислав язычником, лишь бы он рос в тепле родительской любви. Пусть!!
Но совсем иного мнения была княгиня Ольга! Она в мыслях уже видела Русь под знаком Христа, она шла к этому мелкими шагами, отторгая от Сварога и Перуна некоторых князей полян и древлян, сына Игоря от иной жены Улеба, ближних бояр, воевод. Пусть родной Святослав не признавал крест, но будущие правители русских земель обязательно должны быть христианами! А это будут либо Владислав, либо Улеб. И тут такая пощечина!! Сноха одной с нею веры следовала не великокняжеской, но мужней воле!..
Когда над князем Игорем был насыпан погребальный холм, глухая неприязнь переросла в открытую ненависть. Предслава начала опасаться не только за свою жизнь, но и за безопасность первенца. Она однажды поплакалась об этом на плече мужа, и Святослав приставил к жене верных слуг, пообещав, что в стольном граде никогда не оставит семью одних на долгое время. Будет ли так?
Предслава вытерла слезу, выдавленную на щеку то ли холодным ветром, то ли печальными мыслями, и еще нежнее прижала к себе Владислава.