Барабаны становились все громче, а крылатые братья по одному покидали «гнездо» через узкий вход, совершенно не заботясь о таком пустяке, как веревочная лестница, и о том, что летать грешно.
– Зачем нас сюда привели? – Данила пытался размяться, что, учитывая его слабость, было актом почти героическим. Мальчик уже покинул нас, и вопрос, казалось, завис в воздухе… Мне ответ был ясен: игра у них такая – тягать полумертвых чужаков на веревочных лестницах, а потом грузить ужастиками. «Так было предсказано», – последний из крылатых сказал это, уже почти выбравшись из гнезда.
Это, конечно, всё объясняет. Волноваться было не о чем – все, кроме нас, знали, что, где и когда. Единственное, что было непонятно, так это куда девался Голубой Дракон. Еще буквально минуту назад он был в гнезде.
Глава двенадцатая
Скорость крови
Важно точно знать возраст и место расположения противника.
Четыре метра – это высоко. Особенно если они раскачиваются из стороны в сторону. Первый раз встречаю дерево, раскачивающееся без ветра. Можно было просто удивляться, если бы качка не началась как раз в тот момент, когда мы собрались выбраться из гнезда. Больше всего пугал угол. Сильно раскачать дерево – трудно: корень мешает. Судя по тому, на какой угол мы отклонялись, у этого дерева либо вовсе не было корня, либо кто-то прямо сейчас за него ухватился и пытается размахивать нашим дубом, аки малец хворостиной. Я не успел решить: прыгать несмотря ни на что – или лучше отсидеться. Теоретически, если то, в чем ты находишься, летит вниз, в каком-то смысле ты уже прыгнул. Земля оказалась куда дальше, чем ей положено было находиться. В принципе, так и должно быть – если падаешь не на, а под землю, к моим давним любимцам, которых некоторые недоумки кличут предками.
Обидно, когда для тебя всё «вдруг», а для твоих соперников – по плану. Если бы не чертово гнездо, им пришлось бы попотеть, чтобы доставить нас в свое подземное логово. Предки не пытались нас убить. Они просто покатили гнездо – шарик добрых два метра в диаметре. Вероятно, они рассчитывали, что в конце пути мы превратимся в мясной фарш, который достаточно будет собрать со стенок.
Где-то в шее – между позвоночником и кадыком – находится переключатель. В одну сторону – лечь и будь что будет. В другую сторону – кости наливаются металлом, и собственные руки, ноги и, кто бы мог подумать, голова кажутся вполне добротным оружием… Это чувствуется, когда глотаешь. Гнездо остановилось. Выключатель щелкнул. Кажется, у Ярослава, Данилы и Алекса Каховского он встал в одну и ту же позицию. Фарш собрался со стенок и приготовился к драке. Я бы на месте «предков» удивился, когда из разломанного гнезда наружу полезли неприятные остро заточенные металлические предметы.
Очень хотелось думать, что предсказание начало давать сбой – и эту драку мы выиграем. Вероятно, «предки» были мало сведущи в том, для чего нужна легкая кольчуга. А она вселяет некую уверенность. Во всяком случае, до первого ранения. Почему нам оставили мечи, можно было только догадываться. Единственное, что приходит на ум, – так было предсказано… Скорее же, о таких мелочах предсказание умалчивало, а на ферме у скота обычно напряженка с вооружением.
В сумраке подземелья главное было успеть. Мы успевали – успевали заметить клинок, успевали отбить, успевали ударить в ответ. Я бы дал многое, чтобы нас было не трое, а хотя бы шестеро. И – с полной амуницией. А уж всё Костяное отделение в боевом составе прошло бы сквозь «предков», прогрызая себе путь, как голодный пес сквозь кусок мяса. Данила начал уставать – уже два раза мне пришлось его подстраховать, в последний раз почти подставившись под удар одной из тварей. Ярослав держался. Еще десяток ударов – и один из нас снова ошибется. Еще десяток ударов – и другой не сможет помочь.
Сумрак сменился почти ослепительным светом факелов – подземелье заполнили плащи – еще бы, на их глазах происходило главное событие их жизни. Мы смогли как следует рассмотреть подземных тварей. Их руки смотрелись отвратительно, но и целиком они смотрелись не лучше. И не находилось ни одного отличия от тех, что погубили капитана Толстикова и две роты королевской стражи. Было понятно, что драка остановлена не для того, чтобы дать нам передохнуть. Вероятно, предсказание вступило в следующую фазу: убивать нас будут каким-то особенным способом.
Черное отделилось от черного. Отец стоял между фигурами в плащах и предками. Он был огромен, и я помнил, насколько он быстр. Думаю, лет через сто один из предков вырастет до его размеров. Ребятам в черном, чтобы вымахать до таких пропорций, нужно много есть, вообще не шевелиться – и все равно ничего не получится. Он сделал один шаг, и я все еще ждал следующего, когда вдруг понял, что Данилы рядом нет. Отец был даже быстрее, чем я думал. Точнее, я уже не думал – я летел примерно в том же направлении, что и Данила секундой раньше… Не дожидаясь, когда где-то рядом уляжется тушка князя, я попытался подняться… Это не входило в планы Отца. Когда я пришел в себя, я очень точно знал, что чувствует наковальня, когда на нее опускают молот. В следующей жизни я предпочел бы быть чем-нибудь металлическим – так больше шансов сохранять форму и размер. Туша Отца проплыла мимо, видимо, чтобы достать Данилу, который в отличие от меня все еще умудрялся передвигаться. Бесформенная куча, застонавшая рядом, по логике происходящего, должна была быть Ярославом. Его полет кончился довольно жесткой посадкой. Хуже Ярославу еще долго не будет – хуже может быть, только если он попробует шевелиться. Не помню, чтобы меня когда-нибудь раньше тянуло стать мучеником, наверное, это из-за того, что я под землей. Я встал. Отцу было не до меня. Данила сделал лучшее, что можно было придумать, – умудрился добраться то ли до загона, то ли до выгородки – и заперся, вероятно, посчитав, что кое-как скрепленные доски смогут остановить этого монстра. Не остановили. Отцу понадобились два удара, чтобы заборчик превратился в труху. Между ним и Данилой осталось три метра – и десятки маленьких телец с крохотными кожаными крылышками нежно-розового цвета. Данила прятался в яслях.
Теперь, чтобы добраться до Данилы, Отцу пришлось бы для начала очистить поле боя от маленьких летунов. Я ошибся. Отец ударил… Один раз, потом другой. Он просто продолжал движение – не думаю, что он в принципе понимал, что делает, просто сокращал расстояние между собой и Данилой.
Я не видел Данилу, я видел разлетающиеся тельца, я слышал писк… Где-то за этой кровавой кашей был мой ученик – или то, что от него осталось. Я уже стоял, поэтому было довольно логично попробовать идти – на звук. Тельца будущих черных Отец просто сминал, так рука сминает пустую скорлупу, так горят крылья бабочек – настолько стремительно, что кажется – они просто исчезали. Два черных плаща, поднявшихся навстречу Отцу, никогда не дрались. Наконец-то я увидел черные плащи женского пола. Они еле шли – беременным вообще редко удаются стремительные движения. С тем же успехом Отца мог задержать утренний ветерок – самочки улетели в дальний угол яслей, обрушив еще одну стену. По логике вещей, где-то тут должны быть и самцы-производители. Но они не появились: либо они трусливее и умнее самок, либо их держат в другом месте.