«Метров шестьдесят, – с тоской про себя отметил Виктор. Даже если бы у него была возможность встать в полный рост и разрядить в женщину всю обойму, это ничего не дало. Расстояние не для «Макарова», в то же время для карабина это и вовсе не было дистанцией. – Слишком неравные условия». Таков был неутешительный итог.
Подняв пистолет, Виктор дважды выстрелил, потом снова рухнул на пол и откатился в сторону к убитым боевикам. Прицелившись, еще раз выстрелил сквозь дверной проем и снова откатился под защиту станка. На каждый его выстрел следовал ответный выстрел с довольно приличной точностью. Задержись он на прежнем месте на секунду дольше, и этот поединок мог быть закончен не в его пользу.
Оказавшись за фрезерным станком, Виктор, согнувшись пополам, бросился под защиту токарного станка. Этот агрегат в противоположность фрезерному был вытянут не в высоту, а в ширину, и, чтобы не подставиться под пули, ему пришлось вытянуться на грязном полу во весь рост. Дальше двигался по-крокодильи, чтобы снайпер не заметила направления его движения.
Возле самого порога Савченко неожиданно ощутил, что его нос буквально забит пылью и свербит неимоверно, требуя очиститься хорошим чихом. Он зажал ладонями обеих рук и нос, и рот, пытаясь совладать с предательством собственного организма. Инстинкт самосохранения пришел ему па помощь, и вдвоем они смогли обуздать природу человеческого бытия.
Успокоившись, Виктор пролез еще .пару метров и наткнулся на брошенный им же «скорпион» Хохи. Оружие, хоть и миниатюрное, имело ряд достоинств, позволявших на такой дистанции посоревноваться со снайпером. Мощный парабеллумовский патрон, хорошая сбалансированность оружия плюс проволочный раскладной приклад, размещенный над цевьем, не зря делали его любимым оружием террористов.
Но «скорпион» был разряжен, а без патронов все его достоинства сводились к нулю. Не прикоснувшись к пистолету-пулемету, Виктор протянул руку к двустволке, прикрученной к столбу. Царапая пальцы в кровь, Савченко отвернул проволоку и взял ружье. Левый ствол был раздут и после выстрела гайкой имел форму восьмиугольника.
Как ни парадоксально, но в данный момент допотопная «тулка» была единственным оружием, способным противостоять иностранному карабину с современной оптикой и мощными боеприпасами.
Для того чтобы снайпер не заметила стрелка, Виктору пришлось от противоположной стены цеха проползти через проем входного коридора.
Тяжелое оружие придало морскому пехотинцу былую уверенность, как в те времена, когда в его руках был родной «АКМ». Хотя и прицельные приспособления были абсолютно разные и два ствола вместо одного – сейчас Виктора ничто не смущало. Уперев приклад в плечо, он зажмурил левый глаз, а правым совместил маленькую латунную мушку с центром черного силуэта женщины и плавно потянул на себя спуск.
Гулко в помещении прозвучал выстрел, дернувшееся оружие ощутимо ткнуло стрелка в плечо.
Тимур взглянул на циферблат, уже почти полчаса, как они застряли на территории заброшенной автомастерской. «Не так все должно было произойти», – в очередной раз пожалел себя Гафуров, несмотря на фиаско, он все равно не перестал быть профессионалом. Даже в горячке боя его мозг выискивал варианты красивого отхода. Все стало на свои места после гибели седого Вахи. Он был последним из группы направленных в Москву президентских гвардейцев. Теперь уже некому будет рассказать, что же случилось на самом деле.
«Девять убитых, два из них обгорели до неузнаваемости. Кто установит это, я или Джавдет? – размышлял Тимур. – Некому. Поэтому наше с Ларисой исчезновение никто не заметит. Правда, остался Имрам, который не присоединился к группе после ликвидации девки. Но что он сможет рассказать, даже если и доберется до Чечни? Плохо, что мальчишка все еще жив, это спутывает все карты».
Тимур посмотрел на здание, где скрывался беглец. Широкое деревянное здание сейчас пялилось на него черными провалами оконных проемов, напоминая скелет доисторического ящера.
– Ну, как, не зацепила его? – повернувшись к Ларисе, спросил Гафуров.
Женщина сменила в карабине магазин, деловито передернула затвор и снова припала к оптике, только после этого ответив:
– Верткий, как вьюн.
– Надо поторопиться, – негромко произнес Тамерлан, скорее для себя, чем для своей любовницы.
Но Лариса его услышала и колко ответила:
– Раньше это надо было говорить, когда он как на параде через реку переправлялся. А теперь, мать его… выковыривай его из этой норы.
Тимур ошалело уставился на женщину, она никогда не применяла в своем лексиконе нецензурных выражений, даже когда работала обычным продавцом с рынка в момент их знакомства. Но тут же вспомнил, каким матом сыпали две прибалтийские снайперши из отряда Пастуха. Женщины на войне душой черствеют сильнее мужчин, потому что война продолжательницам рода противоестественна по своей природе. А нарушение законов природы неумолимо ведет к мутации.