Наблюдая за этим зрелищем, мы поняли, что враги понятия не имеют, где мы находимся, и кричат и устраивают суматоху, чтобы нас вспугнуть. Тем не менее, то, что рано или поздно они поймут, что мы не покидали укрытия в буше, было лишь вопросом времени, поэтому я решил, что на сегодня волнений предостаточно. Мы подхватили свое снаряжение и, прикрываясь тем самым скоплением тропического кустарника, низко пригнувшись, побежали в противоположном направлении.
Через некоторое время Ксиватча, бежавший впереди, наклонил голову, посмотрел на меня и его лицо озарилось:
— Аэроплан…, — улыбнулся он. — Бурский аэроплан.
Я быстро включил УВЧ-радио,43 и сразу же услышал успокаивающий голос летчика:
— Кило Сьерра, это Гепард! Вы слышите меня? Прием!
— Гепард, это Кило Сьерра. Вы просто ангелы с небес, — только и сумел вымолвить я. — Вы появились так, как будто вас специально отправили за нами!
— Нас действительно отправили к вам. Решили, что у вас неприятности. Где противник? — спросил летчик.
В следующее мгновение над головой прогремели два реактивных самолета «Импала»,44 и мы чуть не подпрыгнули от радости. Я направил летчиков в район, где находился противник, но либо он убрался, либо спрятал свои машины, потому что «Импалы» ничего не смогли разглядеть, и летчикам пришлось довольствоваться беспокоящим огнем по кустам.
Во время разбора и анализа итогов операции в Катиме выяснилось, что майор Ульшиг выслал самолеты сразу же после разговора со мной по радио, не дожидаясь моего сообщения тридцать минут спустя. Он заявил, что не может позволить себе, чтобы южноафриканцев убивали на противоположном берегу реки, поскольку дескать «Южная Африка не находится в состоянии войны с Замбией». То, что наш командир обладал тактическим вѝдением и чутьем, вселяло в группу большую уверенность.
С практической точки зрения за годы службы в «Омеге» я многому научился, и не только тому, как выживать в буше, но и тому, что касается моих братьев по оружию. Наши напарники-бушмены были незаменимы в большинстве операций, но была одна вещь, о которой их нельзя было просить: переправляться через реку.
Понял я это во время одной из операций, когда нам, чтобы добраться до цели, нужно было пересечь реку Квандо. Эта река течет с ангольского центрального нагорья в южном направлении, образуя естественную границу между Замбией и Анголой, и в конечном итоге прорезает Каприви (где она называется Квандо) до своего болотистого окончанния в болотах Линьянти в Ботсване. Боевой патруль батальонных разведчиков получил задание «навести шороху» на основной линии снабжения СВАПО — на дороге, тянущейся вдоль восточного берега реки Квандо к базам повстанцев, расположенным вдоль границы Каприви.
Для того чтобы разведгруппа добралась до дороги незамеченной, было решено пересечь реки Луана и Квандо вплавь, что, как вскоре выяснилось, оказалось практически невыполнимой задачей. Во-первых, выяснилось, что мало кто из бушменов в группе умеет плавать, поэтому нам пришлось взять надувные матрасы и позаботиться о том, чтобы каждому не умеющему плавать помогал тот, кто плавать умеет. Ситуация осложнялась тем, что ширина реки Квандо в месте нашего перехода составляла не менее пяти километров.45
Мимо болот, поросших густым тростником, проносились быстро текущие потоки в речных рукавах. Благодаря множеству маленьких островков группа могла делать перерывы, хотя нам приходилось сражаться с роями комаров, которые энергично атаковали нас на протяжении всего перехода. Мы сделали рюкзаки плавучими, завернув их в плащ-палатки, а затем привязали сверху разгрузки и оружие.
За одним из поворотов на особенно широком участке реки я наткнулся на Жоао Антонио, бушмена, который нес РПГ-7. Он посмотрел на меня с тем виноватым выражением лица, которое ясно говорило об одном: его снаряжение утонуло, и труба гранатомета оказалась на дне реки вместе с комплектом из трех пороховых зарядов, составлявших часть гранаты. Пришлось нырять за всем этим и доставать из воды. После переправы заряды были выложены сушиться на Солнце, в надежде, что при необходимости они сработают как надо.
Спустя 36 часов кропотливой работы вся группа, наконец, переправилась через реку, и мы, измуччившись, но с облегчением, достигли восточного берега. Примерно в двух километрах от предполагаемого места засады разведгруппа разделилась на две части; командир группы повел подгруппу нападения к дороге, а я остался позади с небольшой подгруппой резерва, сидя на радиостанции.
Как я узнал позднее, события на месте засады разворачивались весьма интересно. На второй день по дороге промчался грузовик с припасами для СВАПО. Жоао, человек, ранее утопивший гранатомет РПГ-7, занял позицию прямо посреди дороги, присев, чтобы лучше выстрелить. Его первая попытка окончилась разочарованным «пшиком», так как оружие не сработало. Не повезло и во второй раз. Ситуация требовала отчаянных действий, и в этот момент Жоао, решительно настроенный остановить массивную машину, громыхающую по узкой дороге, достал свое запасное оружие, — 9-мм пистолет, и начал стрелять из него в грузовик, который к этому времени уже практически наехал на него.
К счастью, остальные участники засады не стали ждать, пока их товарищ остановит машину, и тоже открыли огонь из всего имеющегося у них оружия. Жоао вовремя отпрыгнул, прежде чем грузовик врезался в кустарник. Затем командир нашей группы прочесал место засады, сфотографировал машину и жертв и повел свою подгруппу обратно к нашей позиции. В тот же день нас эвакуировали вертолетом обратно в «Омегу».
4
Первые операции малых разведывательных групп
Как раз в то время, пусть и подсознательно, в моей голове начала формироваться новая, более совершенная концепция проведения тактических разведывательных операций. Традиционный военный подход, который и диктует правила ведения разведки, показал свою несостоятельность и неприспособленность к тому типу противника, населения и местности, с которыми мы сталкивались ежедневно. Разумеется, никакого шаблона или готового плана проведения разведывательных операций не существовало. Это было то, чему нужно было учиться, и что должно было развиваться медленно, методом проб и ошибок.
Единственным уставным положением, по которому не было принято окончательного решения, была численность разведывательной группы. Традиционная мудрость гласила, что группа, проводящая тактическую разведку впереди своих боевых подразделений, должна быть достаточно сильной, чтобы постоять за себя в схватке. Кроме того, для того чтобы охватить бóльшую территорию, требовалось больше ног на земле. Таким образом, разведгруппа, состоящая из шести или восьми человек, не была редкостью. На самом деле, такая численность часто оказывалась спасительной, поскольку разведгруппам неизбежно приходилось переходить в режим ведения боя.
Недостатком такого способа действий было то, что, оказавшись в составе большой группы на самостоятельном задании без непосредственного прикрытия со стороны своих войск, вы становились довольно уязвимыми. Чем больше ног на земле, тем больше следов вы оставляли и тем больше шума производили. В местах с мягким песком и редким подлеском группе из восьми человек было невозможно спрятаться. Когда вам приходилось убегать от крупных сил противника, контроль над восемью военнослужащими группы также становился сложной задачей.
Это наглядно продемонстрировал случай, когда штаб 20-го сектора в Рунду поставил перед разведгруппой задачу провести разведку штаба бригады ФАПЛА в городке Мпупа на юго-востоке Анголы. Это должна была быть тайная операция, целью которой было обнаружение базы и проведение ее тщательной доразведки с близкого расстояния, с последующей передачей информации УНИТА для организации крупномасштабного нападения на нее. Однако такие подробности нам так и не сообщили, видимо, потому, что планировщики посчитали, что существует риск нарушения оперативной маскировки.
Для подготовки к операции я отобрал группу из восьми человек, четырех белых и четырех бушменов, так как считал, что для такой крупной цели потребуется больше людей. Предполагалось оставить двух человек за пределами базы, а три подгруппы по два человека должны были доразведать три основных участка на территории базы. Нам также сообщили, что, поскольку южноафриканцы официально не действовали в этом районе и в то время якобы не поддерживали УНИТА, необходимо было любой ценой обеспечить скрытость, поэтому использование вертолетов для вывода группы или для ее эвакуации даже не рассматривалось. Все снаряжение должно было быть неотслеживаемым, и ни один след, ни один знак не должен был указывать на присутствие южноафриканцев в этом районе.