«Избранные» резонно решили, что пора начинать новую массированную атаку на Россию (СССР) и вновь прибегнуть к проверенному методу — масонскому тарану (седьмойэтап). Главной задачей «перестройки», «ускорения» и социализма с «человеческим лицом» (надо полагать — с портретом «меченого Горби») на этом революционном этапе было как можно резче изменить привычный уклад жизни советских людей, внести в умы сумятицу, ошарашить граждан, отвратить население от идей социальной справедливости. За неполных два-три года люди оказались в совершенно иной, незнакомой им доселе обстановке, большинство из них потеряло все жизненные ориентиры и слабо понимало происходящее. В течение 70-ти лет народ обрабатывали всеми возможными способами, добиваясь полного подчинения, беззаветной веры в советское правительство, в коммунистическую партию. Люди не привыкли самостоятельно думать, анализировать и оценивать ситуацию, всё это за них делали в отделе пропаганды ЦК КПСС, «скармливая» послушному населению лишь «правильную» информацию да идеологические установки. И вдруг — резкий вираж. То, что ещё недавно считалось крамолой, обрушилось на головы советского народа. «Гласность», как и «свобода слова», была необходима, чтобы изменить психологию и традиции общества, в этот раз социалистические, и навязать населению новую «шкалу ценностей». В прессе, контролируемой жидами (яркий пример «журнал «Огонёк»), стали появляться «правдивые» статьи о сталинских «чистках», о сотрудничестве НКВД и Гестапо, о несчастьях, постигших страну из-за диктатора Сталина. Но при этом «правдолюбцы» умалчивали сам факт принадлежности всей революционной нечисти к спецназу ЗЛА. Они не писали о тех зверствах, которые творили жиды во времена красного террора.
Опять возобновили работу комиссии по реабилитации революционных дегенератов. «Общественность» в лице организации «Мемориал», возглавляемой бывшим директором Историко-архивного института, внучатым племянником Троцкого-Бронштейна, жидом Юрием Афанасьевым (Шеймензоном), ратовала за установление памятника жертвам политических сталинских репрессий. Действительно, почему бы не поставить памятник Тухачевскому, Якиру, Зиновьеву, Троцкому и прочим убийцам русского народа? Ведь потрудились-то на славу, а точнее сказать, во славу спецназа ЗЛА. Целых 40 миллионов человек (в основном, славян) уничтожили!
Массированная атака на умы граждан была проведена успешно, цель была достигнута. Народ, оболваненный идеями демократии (как и в 1917 году идеями марксизма и социальной справедливости), требовал перемен, правда, люди совершенно не понимали, что такое «демократия», и куда их ведут очередные революционные поводыри.
Масон Горбачев со своими помощниками под диктовку мирового жидовства приступили к запланированному расчленению СССР. Как бы случайно, в Союзных республиках стали возникать очаги напряжённости. Это сработала «мина замедленного действия», умело заложенная жидо-большевиками под российскую территориальную целостность (раздробление по национально-территориальному принципу). «Горячие точки», будто гнойники, покрыли тело ещё совсем недавно могучего государства: Сумгаит, Нагорный Карабах, Фергана, Южная Осетия, Баку и т. д. Внутренние войска с автоматами наперевес бродили по просторам родной страны, а жидо-масоны в Кремле готовили план наглого ограбления народа. Но сразу присвоить себе «народные» богатства члены спецназа ЗЛА не решались.
В этой политической неразберихе и кажущейся неуправляемости, которые поразили СССР, чётко прослеживаются те же методы и приёмы, которые были использованы «избранными» в феврале 1917 года. Всё это были не хаотичные политические процессы, а осуществление членами спецназа ЗЛА заранее разработанных планов.
«Тайна, потребная для успеха управления, заключается в том, чтобы настолько размножить народные недостатки — привычки, страсти, правила общежития, — чтобы никто в этом хаосе не мог разобраться, и люди вследствие этого перестали бы понимать друг друга. Эта мера нам ещё послужит к тому, чтобы посеять раздор во всех партиях, разобщить все коллективные силы, которые ещё не хотят нам покориться, обескуражить всякую личную инициативу, могущую сколько-нибудь мешать нашему делу (Протоколы сионских мудрецов).