Разбитая, опухшая физиономия Парамонова приобрела обиженное, угрюмое выражение, взгляд единственного уцелевшего глаза уехал куда-то в нижний угол кабинета.
– То-то и оно, – правильно истолковав эту пантомиму, констатировал Павел Макарович. – Что ж вы тогда сюда приперлись?
– Да не припирался я! – окончательно сдаваясь, огрызнулся Парамонов. – Они меня сюда силой привезли!
– Ай-яй-яй, – сочувственно покачал головой полковник. – Прямо силой? Надо же, какие невоспитанные!
– Секретарша, дура, испугалась и наряд вызвала. Я-то знаю, что с вами лучше не связываться – неважно, прав или виноват, все равно держись подальше. Вы и святому дело сошьете, да так ловко, что он еще и после Страшного суда досиживать будет.
– Э! – демонстрируя знаменитый кавказский темперамент, вскинулся подполковник. – Не надо, уважаемый, нехорошо так говорить, мы при исполнении!
Парамонов сгреб со стола и скомкал в кулаке свое заявление.
– Все ясно, – тоном безвинной жертвы тоскливо констатировал он. – Короче, я пошел.
– Скатертью дорога, – напутствовал его Басалыгин. – Вы не возражаете, подполковник? Да, еще один вопрос. Чего от вас хотел задержанный? Надеюсь, не часы и бумажник?
– Это к делу не относится, – огрызнулся Парамонов.
Павел Макарович повернулся к нему всем корпусом, ссутулился сильнее обычного, грозно сдвинул брови и набычился. У его подчиненных это называлось «включить мамонта» и обычно производило на оппонентов полковника неизгладимое впечатление. Старый трюк не подвел и на этот раз: Парамонов горестно оскалился, с присвистом выдохнул сквозь стиснутые зубы и, глядя мимо полковника, неприязненно процедил:
– Ну, требовал, чтобы я передал жильцам управление домом, ну и что?
– От души советую выполнить требование, – сказал Басалыгин. – Во избежание повторения инцидента. В другом месте и в другое время, заметьте. Где-нибудь, где уже никто не сможет помешать вашей беседе. Жадность – плохой советчик, Парамонов. Так можно лишиться не только шальных денег, но и здоровья. Или, если попытаетесь снова прибегнуть к своим излюбленным методам, свободы.
– Ха, шальных! – опять оскорбился Парамонов.
– Пошел вон, – поворачиваясь к нему спиной, сказал полковник.
Позади него с деликатным стуком закрылась дверь.
– Совсем плохой человек, э? – светским тоном осведомился Мацуев.
– Я видел и похуже, – проворчал Басалыгин. – Но нечасто. Документы приготовили?
– Да, пожалуйста, уважаемый. – Подполковник взял со стола и протянул ему тощую обтерханную папку. – Что слышно о Зулусе?
– Еще одна жертва, – рассеянно сообщил Басалыгин, бегло пролистывая содержимое папки. – Вчера обнаружили… Да, подполковник, у меня к тебе еще одна просьба. Личная.
– Весь внимание, – заверил Мацуев.
– Ты этого… задержанного своего… Ты его отпусти, ладно? Без протокола, без ничего. Под мою ответственность.
– Знакомый? – сообразил Мацуев.
– Жизнь мне спас, – сообщил Басалыгин.
Он хотел уточнить, где это было, но вовремя вспомнил, с кем говорит, и прикусил язык. Однако подполковник все понял без слов.
– Война, война, – вздохнул он. – Что делается, а?! Жили, как братья, теперь друг друга стреляем, как бешеных собак… Нехорошо, э!
– Нехорошо, – согласился Басалыгин, укладывая папку в портфель. – И что с того? Взятки брать тоже нехорошо. Все это знают, и все берут.
Мацуев едва заметно мигнул.
– Зачем «все»? – вступился он за честь прогрессивного человечества. – Не все!
– Но многие, – застегивая портфель, со значением произнес Басалыгин.
– Многие, – кивая в знак согласия, загрустил Мацуев.
– Вообще, большого греха я в этом не вижу, – задушевным тоном продолжал Павел Макарович. – Надо только знать, у кого можно брать, а у кого нельзя. У Парамонова, например, я бы и сигарету взять поостерегся. А уж донимать по его просьбе того парня, что сейчас сидит у тебя в обезьяннике, я бы злейшему врагу не посоветовал.
– Понимаю, уважаемый! Что я, по-твоему, совсем глупый?
– Нет, – вздохнул Басалыгин, – ты не понимаешь. Это не потому, что он мой знакомый. Это потому, что, если припечет, он может не только к Парамонову, но и к тебе на огонек заглянуть. Раньше, по крайней мере, мог. И поверь мне на слово: если этого паренька разозлить, его весь твой личный состав не остановит.
– Такой серьезный, э?
– Срочная в Чечне, спецназ ГРУ, потом – разведка ВДВ. И все время на переднем крае.