Вполне может статься так, что глава службы охраны президента, успешно наушничая и интригуя против коллег в службах внешней разведки, контрразведки, вполне убедительно и доказательно может быть аттестован кем-то из них, как «агент влияния» какой-либо «контрреволюционной», крайне недружественной президенту финансово-промышленной группировки или какой-то небольшой сопредельной страны (но с хорошими платёжными возможностями).
На таких или подобных коллизиях произрастает страшное множество литературных и киношных сюжетов, дающих жизнь бесконечному многообразию телевизионных сериалов в жанре политического детектива.
Но не все мыслимые (и вполне реальные) варианты переплетений и противоборств интересов и зон влияния спецслужб достаточно кинематографичны — многое настолько обыденно, безлично, что уже не в состоянии вызвать сколь-нибудь значимого зрелищного интереса даже после высокопрофессиональной обработки бывалых сказочников мирового кинематографа.
Во многих случаях достаточно назойливая опёка спецслужб многим государственным деятелям становится поперёк горла. Иные из них осознают несоизмеримость чудовищных трат на охранные функции и незначительность эффекта от их реального воплощения.
Однако, мало кто из них предпринимает реальные и конструктивные практические шаги по реформированию, оптимизации таких спецслужб. По целому комплексу постоянно присутствующих оснований, главными из которых являются:
1. Чрезмерная загрузка государственных деятелей проблемами общества, переживающего сложные или критические периоды своего существования. В этих ситуациях здравый человек никогда не предпримет шагов по созданию себе дополнительных тяжёлых и опасных проблем.
2. Руководители государства плохо понимают, что такое спецслужбы, каковы их организация, рабочие технологии, реальные возможности. А потому не представляют себе и во что надлежит реформировать эти неподъёмные валуны, тем более — как.
И, как в случае с застарелой, но привычной грыжей, стараются не идти на риски операции, а терпеть. Как терпели руководители до них, как терпят это коллеги в других государствах.
3. В распоряжении глав государств редко когда оказывается сотрудник, хорошо знающий технологии жизнедеятельности спецслужб, их ущербы, «болезни», которому можно лично доверить реформирование и последующее руководство спецслужбами.
А без этого опытным государственным деятелям понятно, что любые реформирования приведут только к смене доминирующих генеральских кланов, переделу должностей в пользу новых групп влияния, прорвавшихся к руководству спецслужбами. От чего пользы почти никакой, а потери могут быть весьма ощутимые: периоды реформирования всегда сопровождаются длительным хаосом в работе, который сохраняется ещё долгие годы после окончания реформ.
4. Опытные руководители понимают и то, что даже сколь угодно хорошо реформированные спецслужбы неизбежно будут подвержены тем же самым профессиональным болезням, для профилактического «лечения» которых у государства эффективных средств и методик — кроме технологии пытошного Указа — нет. А на такой шаг пойти в «правовом» государстве, без радикального изменения его конструкции на тоталитарное, невозможно.
5. Разумным администраторам известен также и принцип «не тронь дерьмо — оно и не воняет». А так какие-никакие спецслужбы в спокойном состоянии сохраняют хоть какую-то способность к определённым акциям.
И если не в состоянии чего-то там достичь, то могут хотя бы нагнать на отдельных особей или на целые социальные слои гражданского населения страху. А «у страха глаза велики», что вполне может способствовать умерению протестных устремлений.
Тем более, что спецслужбы в любом состоянии сохраняют высокую готовность к миротворчеству, распространению нужных массовых слухов, способных подвигнуть целые слои населения к желанному власти действию или бездействию. И на том, как говорится, большое спасибо.
Одним словом, рационализаторы-перестройщики силовых структур государства как-то не прижились в исторической практике, что позволило спецслужбам существовать долгие десятилетия (иногда и столетия) в своём первозданном, «естественном» виде со всеми традиционными наборами ущербов, комплексов.
Пусть и не приносящем зримых, очевидных для вельмож государства результатов.
Кто знает, может в таком подходе скрыт и рациональный смысл — ведь известно, что в своё время новаторство в здравоохранении, когда у новорождённых стали удалять казалось бы бесполезный и опасный аппендикс, последствия оказались для прооперированных весьма негативными: рудимент выполнял ещё какие-то неясные, но очень важные функции. А их неисполнение оборачивалось для «пролеченных» кучей проблем со здоровьем.