Михаил достал из пакета, который принес с собой, бутылку прозрачной жидкости, две рюмки.
— Ну че, давай за знакомство! Вижу, хороший ты мужик.
— Водка?
— Обижаешь! На хрен мне эта водка? Стоит, зараза, дорого, а качество плохое. Наш самогон, местный, соседка варить, добавляить туда фруктов и корки апельсиновые. Красота получается. Ну попробуй.
Михаил разлил самогон по рюмкам, мужчины чокнулись и выпили, не закусывая.
— Первую можно и не закусывать. А потом лучше с закуской. Щас пойду у девок шанежек куплю — отлично под выпивку!
На сцену вышел местный краевед и начал свой рассказ.
— Наша Деревня раскинулась на ровном песчаном месте, по обоим берегам реки, причем большая ее часть находится на левой стороне. Деревня была основана по положению Военного Совета на месте бывшей Слободы. Слобода была основана в 80-е годы 18 века войсковым старшиной Бобриковым. Он родился в семье известного войскового старшины. На службе находился с 1775 г. Свой расцвет Деревня переживала на рубеже 19–20 веков и в начале 20 века. Так, например, только в 1897 году здесь родилось 30 мальчиков и 35 девочек, а всего детей до 16 лет насчитывалось 778 (их них 381 мальчиков и 397 девочек). Расцвет Деревни был связан с тем, что через нее проходил Столичный тракт. По всему юрту имелись богатые залежи каменного угля и антрацита, железной и марганцевой руд, известняка, лучших сортов плитового и строительного камней, которые шли на сооружение мостовых и тротуаров городов. После революции все изменилось. И Деревня перестала быть значимым местом.
Михаил и Виктор уже выпили две трети бутылки самогона, закусывая шанежками и другими вкусностями, которые им дали просто так, потому что как не покормить дорого гостя и уважаемого в деревне человека, который почти каждому дому помогал в тот или иной сложный момент с животиной: если корова не могла отелиться — звали Михаила, дохли кролики — звали Михаила, собаки чумкой болеют — тоже звали его. Животные для деревенских жителей были не просто дополнением их домашнего интерьера, в них и была их жизнь.
— Витя, давай еще выпьем, — наливая в стопку самогон, настаивал Михаил, — мы же с тобой почти коллеги. А что ты думаешь по поводу происходящего с миром? Вот дочь моя говорить, что нам всем пиздец. Она умная девка, конечно, но все равно дура. А наш глава администрации говорить, что Россию ждет великое будущее, главное показать этому коллективному Западу кузькину мать. Ты вот человек умный, скажи, что ты думаешь.
Обычно, когда люди изрядно выпьют, они обсуждают интимные темы и политику, в теперешнее время политику обсуждают все, даже в трезвом виде. Виктор старался не вести диалоги о политике, ибо ему не хотелось влиять ни на чье мнение, а зачем кому-то навязывать свое, он тоже не понимал. Помимо того, что он служил миру в качестве шамана, в обычной жизни он был врачом, акушером-гинекологом, работал в роддоме и каждый день имел дело с жизнью и смертью. Его пациенты не спрашивали его, а каких ты политических взглядов? А что ты думаешь по поводу коллективного Запада? Одни были еще слишком малы, чтобы думать об этом, они вообще не могли думать в полном смысле этого слова, а другим было явно не до политики. Сложно о ней думать, когда тебя разрывает изнутри что-то настойчивое, требующее жизни, лезущее на белый свет. Даже если над твоей головой летят самолеты и падают бомбы. Но Виктор как человек думающий анализировал информацию, которая ему была доступна, и делал свои выводы.
То ли сказалось выпитое, то ли ему хотелось поделиться своими мыслями, но он не стал переводить тему и выдал все так, как обдумывал в своей голове.
— Я не политик и даже не социолог, Миша. Но я читаю новостные каналы в разных источниках. К тому же я неплохо знаю историю. Так вот что я тебе скажу. Реальные механизмы работы мира не такие, какими кажутся. Нет хороших и плохих в общепринятом смысле. Каждая группа действует в своих интересах. Причём публично заявленные причины не совпадают с реальными основаниями для поступков данных групп. Политики говорят одно, делают другое, думают третье. В современном мире это эффективный способ «мутить воду» в условиях радикальной информационной прозрачности и невозможности скрыть внешние проявления каких-либо манипуляций. К примеру, нельзя скрыть прохождение колонны танков, но вот «замутить» причину этого прохождения — вполне. Причём именно через подачу огромного количества разнонаправленных сигналов, переизбытка новостей. Среди них может быть и правда, но она будет эффективна закрыта «шумом».
У Виктора проявлялась одна черта, когда он выпивал: он говорил, как будто читал лекцию. Это объяснялось тем, что обычно, когда он что-то обдумывал, он писал в своей голове книгу, которая никогда не будет издана.
— Подожди, я ничего не понял. Я так вижу: пиндосы нас ненавидят и используют Соседнюю Страну, чтобы нас достать. Но мы им отвечаем. Это не война с Соседней Страной, это война с коллективным Западом. Я вот только боюсь, как бы не началась Третья мировая. Мне и тикать, если че, нельзя. Куда я от своего хозяйства? Коров же с собой не потянешь.
— А она уже идет, Третья мировая. Но это не та война, в которой воевали наши отцы и деды во время Второй мировой. Большие фронтальные войны уходят в прошлое. Их место занимают гибридные войны, которые ведутся не для какой-то определенной победы и не до какого-то победного конца. Отличительная часть гибридных войн: основные сражения происходят в умах, новостях, сюжетах-объяснениях, тестовых вбросах, фейках, пропагандистах. Это время «множества правд». Поэтому для нас, обывателей, они могут вспыхивать и заканчиваться довольно неожиданно.
— Ты че, тоже не патриот, не пойму я че-то? А как же наша великая Русь? Мы за что боремся? — Михаил начал кипятиться, ему явно не очень нравилось то, что говорил Виктор.
— Я патриот и люблю свою страну, как и ты. Я просто хотел сказать, что нынешняя война, как и другие будущие войны, а будет еще не одна…
— Откуда ты знаешь, что не одна? — прервал его Михаил.
— Наоборот, мы сейчас боремся за мир во всем мире. Ты что, ясновидящий?
— Нет. Это просто анализ происходящего. — Виктор редко говорил о своем шаманском даре, но часть того, что он говорил — это действительно выводы из того, что он видел в мировой библиотеке в Пространстве Между Жизнями.
Бутылка была уже допита. А Виктор продолжал:
— Войны сегодня — это всего лишь еще один инструмент передела сфер влияния, сбрасывания социальной напряженности, развития экономики. А также это способ пометить себя как «свой — чужой», заработать дополнительные политические очки. Все это на фоне постепенной инфантилизации населения и роста бытового благосостояния, особенно в городах. Все это стимулирует диванные войска и конформность. Большинство из нас боятся потерять то, что есть, даже коров.
— Это ты на меня бочку катишь, говоря про коров? Это я-то конформист и диванные войска? Да ты поживи в деревне с мое.
Михаил вышел из себя, поднялся и агрессивно посмотрел на Виктора, закатывая рукава праздничной рубашки. Подбежала Элеонора.
— Папа, ты опять пьешь. Виктор, с ним нельзя пить. Он, когда пьет, становится не очень адекватным. Пойдем уже домой, — закричала она на него.
— Не беспокойся Элеонора, все нормально. — сказал Виктор. — Я помогу тебе его довести до дома. Да и сам пойду уже в тот дом, что ты нам с Петром любезно предоставила. Мне пора спать. Я тоже малость выпил.
Он посмотрел своими зелеными глазами в глаза Михаила, что-то прошептал, и тот совсем успокоился.
— Как вы это сделали? — спросила Элеонора. — Одним взглядом. Обычно, он пока с ног не свалится, не успокоится.
— Да это не сложно. Сложно младенцев с того света доставать. — ответил он Эллочке, а потом обратился к Михаилу.
— Ну что, Миша пойдем? По дороге поговорим.
— А теперь спортивный конкурс — перетягивание каната. — раздался голос ведущей из микрофона. — Зрелые против молодежи, отцы против детей. Давайте посмотрим, кто сильнее.
— О, давайте останемся. Посмотрим, кто сильнее, мы, мужики, или вы, пацаны! — весело поддержал Михаил. Хмель немного вышел из него, и он довольно ровно стоял на ногах.
Приготовили толстый канат. Молодые парни собрались с одного конца каната, мужчины постарше — с другого. Михаил взял Виктора за руку и потащил к канату.
— Пошли, Витя, покажем этим пацанам, что есть еще порох в пороховницах!
— А что, давай, — согласился тот.
— Я тоже, пожалуй, поучаствую, только с другой стороны, — подхватил Андрей и стал на сторону деревенской молодежи.
Соревнование началось. Верх брала то одна, то другая сторона. Постепенно тянущих канат становилось больше с обеих сторон. Все кричали, подначивали друг друга. И все же перевес сил был на стороне мужчин постарше. «Прям архаика против модерна», — прокомментировал Эллочка и присоединилась к модерну по ту сторону каната, где был Андрей и другие парни. Выпитые сто грамм самогона придали ей уверенности, хотя девушкой она была там единственной. Но победа все же плавно перетекала на сторону архаики. Петр сидел и наблюдал за этим. Андрей кричал ему: «Иди сюда, че ты там сидишь, эээх, поднажмем». Петру интереснее было смотреть за битвой, чем участвовать в ней. Но то ли настойчивые приглашения друга, то ли скука заставили его встать и принять участие в перетягивании каната на стороне молодежи. Петр взялся за канат, встав позади Элеоноры, уперся ногами в землю, потянул на себя, дернул со всей силы, почувствовав еще силу других людей. Еще несколько рывков. И канат был на их стороне.
— И победа достается молодым! — подытожила ведущая. — В подарок вам набор самодельного шоколада от нашего спонсора, кондитера Марии. Возьмите.
Рослый парень, в котором Петр узнал того самого здоровяка, выпивающего с другом и подругой Ленкой возле магазина вчера, взял корзину с шоколадом, спустился ко всем и предложил выпить за победу!
Михаил и Виктор собрались уходить с праздника, так как уже изрядно набрались. Михаил предложил Виктору заночевать у него, поскольку в доме у его матери всего два спальных места.
— Эти двое, моя дочь и ее хахель, вместе лягут, скорее всего. Ну и сынок твой там. А тебе не на полу же ютиться. А у меня большой дом, там четыре комнаты. Ну и можно беседу продолжить.
Они ушли. А молодежь сидела за общим столом и выпивала.
— А вы, городские, не такие уж и слабаки, как я думал. Давайте выпьем за знакомство. Ну, Эллочка, за твоих друзей! — сказал здоровяк. — А помнишь, как я мальцом от тебя отхватывал за то, что у твоей бабки Прасковьи яблоки воровал? Ух, я ее боялся в детстве, твою Эллочку. — это он уже Андрею.
— Она уже 14-летней девахой была, а мне было 8 лет. А сиськи у нее уже тогда были, ого-го. Я засматривался. Смотри, чувак, — он обратился к Андрею, — обидишь ее, будешь иметь дело со мной.
— Да ее обидишь, — рассмеялся Андрей, — она сама кого хочешь может с одной левой уделать.
— Это точно, — согласился здоровяк.
Они пили, закусывали. Андрей старался самогон незаметно выливать, потому что просто отказаться здесь не получалось. Начиналось «ты меня уважаешь». А он вообще алкоголь не любил, алкоголь делал голову тяжелой, а чувства притупленными. Когда ему хотелось немного оторваться от реальности, он курил траву. Более тяжелые наркотики он пробовал и одно время даже зачастил. Но понял, что вещества начинают им управлять, поэтому перестал употреблять их. Анаша же в его жизни осталась, потому как была единственным, что не подавляло его волю.
Петр сидел рядом с молодым человеком, которого он чуть не убил в альтернативной реальности, тот иногда посматривал на него, как будто пытался узнать и не мог.
— Слушай, где мы с тобой могли видеться? — наконец спросил он.
— Вчера я выходил из магазина, а ты с твоим другом — Петр указал на здоровяка, — и его девушкой пили пиво, у мотоцикла, припаркованного рядом с магазином.
— А, да. Ты тот чувак, которого хотела заклеить Ленка, чтобы Санек приревновал. А то я смотрю рожа знакомая. У тебя память хорошая. Один раз видел и уже запомнил.
«Еще бы», — подумал Петр, — знал бы ты, чувак, что на самом деле произошло там у магазина, ты бы тоже запомнил».
— Ну давай за нас и за мир во всем мире! — сказал худощавый парень.
Они чокнулись, выпили. И тут со сцены раздался радостный голос ведущей.
— Друзья, наконец-то. Сейчас на сцену выйдет Александр Н. Стар и его группа «Вау — банд». Рок-группа с большой историей. Настоящие знаменитости и борцы за правду!
На сцену вышел престарелый рокер, немного залежавшийся в пыльном сундуке времени, и его музыканты. Они тряхнули гитарами, как стариной, колонки засвистели и народ тоже. Такое представление, конечно же, не могло начаться без вступительного слова. И Александр Н. Стар, немного похожий на клоуна, с которого стерли косметику, а выражение лица стереть забыли, патетически начал. Сейчас все звезды, которые не попали в опалу, начинают патетически, по законам нового времени.
Я одним из первых поддержал наше освободительное движение в Соседней Стране! И все время рассказываю со сцены, что несмотря на то, что мы с соседнестранцами братья, им нельзя простить их предательства, того, что они прогнулись под коллективный Запад. У нас, странных народов, особая миссия. И Запад боится нас. Поэтому они хотят разделить братские народы и победить так. Это змея, которую соседнестранцы пригрели на своей груди. И она сейчас показала себя во всей красе. Они не правы. Мне очень жаль, что мои братья соседнестранцы продались за дешевые подачки. Но мы, странцы, не продаемся! И сейчас нам нужна внятная идеология, потому что, когда идет борьба за правду, мы все должны для себя понять, на какой мы стороне, на стороне света или на стороне тьмы. Мы с вами на стороне света, на стороне освободительного движения!
— Фу, параша, — крикнула Эллочка, — очередной пропогандон! Как же вы достали, пособники убийц! Когда же вы уже угомонитесь, жополизы хреновы!
Она поднялась на сцену, плюнула демонстративно под ноги Александру Н. Стару и убежала. Все произошло настолько быстро, что никто не успел предотвратить этот несанкционированный выпад в сторону уважаемого гостя. Андрей побежал за ней.
А Петр остался. Не то чтобы ему было интересно послушать очередное творение ура-патриота, но он подумал, что Элеоноре и Андрею нужно побыть вдвоем. Песня, которую затянул Александр Н. Стар была так себе. Она протягивала абсолютно понятные идеи о спасении братского народа, даже если цена будет большой для всех. Слушать ее было мерзко: из-за текста, из-за того, что такая философия попахивала тухлятиной, из-за того, что рокеры и попса поменялись местами.