— Вставай, — велел Егор, глянув по сторонам. — Надо помочь остальным.
Стажёр тяжело мотнул головой и медленно поднялся, опершись на руки старшего и Макса.
К зеркалам приникли человек восемь. Ещё пятеро плакали, съёжившись на полу. Нескольких человек не хватало, и оставалось надеяться, что они выскочили из зала, а не ушли в зеркала.
— Не дайте никому коснуться зеркал! — велел Егор. — Макс, свяжись со штабом. Вы двое, приводите в себя Игоря Петровича.
Он продолжал давать распоряжения, оттаскивая от зеркала парня из ночной смены.
К счастью, привыкшие к командной работе спецы быстро приходили в себя, слыша уверенные приказы.
Гудела голова. Болела кожа в том месте, где вытатурирована защита.
Эд схватил диспетчера, уже готового шагнуть в отражение, поднял и потащил к его коллегам.
— Связи нет! — встревоженно отчитался Макс. — Ни рация, ни сотовый не работают.
Голос Кошкина был напряжённым, но не паникующим. Хорошо.
Монстр шевельнулся, и Егор уставился на него. Кажется, теперь поверх комбинезона появился пиджак, не сходящийся на груди.
Неужели это...
Воздух вокруг снова потемнел, сгустился и начал превращаться в видимый, осязаемый зов.
Егор и ещё двое старших скомандовали:
— Уничтожение на раз-два! Раз. Два!
Примерно полтора десятка знаков слились в один и влетели в зеркало. Не помогло.
Воздух продолжал тяжелеть. Ты один. Густел, наливаясь темнотой и стылым холодом пустой квартиры. Ты совсем один. Люди вокруг замирали один за другим. Иди сюда. К нам.
Надо отступать. Уходить наружу.
Иди сюда. Тщетно. Ты совсем один. Никто не придёт.
Егор понимал, что это морок, иллюзия, навеянная монстром.
Не сдаваться.
Ты один. Поздно. Больше ничего не будет.
Ничего и никого.
Никогда.
Тянет к зеркалу. Тянет. Столько силы. Столько тоски. Столько одиночества, знакомого и непостижимо чуждого одновременно.
Нет.
Не поддаваться.
Стоять.
Сюда. К нам. Иди. Ты не справишься. Всё исчезнет. Все исчезнут.
Егор впился ногтями в ладонь. Отвлечься. Любым способом. Скинуть с себя тяжёлое тягучее влияние монстра.
Посчитать кукол у него в ногах. Одна — в синем платье. Вторая — с рыжими волосами. Третья — в свадебном платье. Четвёртая — с полузакрытыми жуткими глазищами. Пятая...
Рядом с монстром вдруг появился Зеркальщик, яркий и нелепый. Длинные бело-розовые волосы, узкие кожаные джинсы и объёмный белый свитер, опоясанный тонким ремнём. В левой руке крошечная розовая сумочка, в правой бутылка шампанского.
— Пшёл вон! — крикнул Зеркальщик и огрел монстра бутылкой по голове.
Тот медленно повернул голову, и Егор смог нормально вдохнуть.
Надо уходить.
— Вон отсюда! — вопил Зеркальщик, и его пронзительный крик звучал почти приятно, по-человечески.
Надо уходить. Скорее. Пока монстр отвлёкся. Скорее.
— Отступаем! — велел Егор. — Наружу. Там разберёмся. Тут он нас прикончит. Забираем тех, кто не может идти, и на выход. В разные двери.
Насколько он помнил, помимо основного входа тут был запасной и технический, рядом с кухней.
Егор глянул на зеркало и обмер: монстр схватил Зеркальщика за горло — и, кажется, убивал его. Нет, удушение, конечно, существу не страшно, но Зеркальщик на глазах становился бледнее, прозрачнее. Как привидение в кино. Чужак будто вытягивал из него силу, энергию, жизнь или что там есть в этом Зеркальщике?
— Уходим! — повторил кто-то.
В зеркале вспыхнуло — и монстр отшвырнул Зеркальщика куда-то в сторону, за пределы видимости людей.
Нет!
Уже не зов, а крик, вопль, рёв.
Не уходите. Не уйдёте. Здесь. С нами. Навсегда. Сюда. Идите!
Оно не выпустит людей из зала, ставшего ловушкой. Не для монстра, нет. Для людей.
У Егора есть ещё одна «снежинка». Копия той, что досталась високоснику. На всякий случай.
Он уверен, что и у стажёра есть нештатное оружие против монстров. И ещё кое у кого из старших.
Но чтобы применить всё это, надо быть рядом с существом. «Снежинку» не закинешь в зеркало: она ударится о гладкую поверхность и отскочит бесполезной безделушкой.
Надо войти туда. Шагнуть к монстру и вонзить «снежинку» прямо в резиновую личину противогаза. Только и всего.
Даже если это не убьёт монстра, у остальных появится время уйти.