Позволим себе заметить, что П.Н. Врангель несколько преувеличил роль особого отдела своего штаба в обеспечении безопасности армии и ее тыла. Советские источники опровергают слова главкома. В частности, в сентябре 1920 года разведка красных точно сообщала о количестве белогвардейских сухопутных войск в Северной Таврии и морских силах, взаимодействующих с английскими, американскими, французскими и итальянскими военными кораблями[136].
На заключительном этапе войны кадровым сотрудникам контрразведки и их агентуре из числа местных жителей ставилась задача по внедрению в органы советской власти. Особой целью для проникновения в большевистские структуры были военно-революционные комитеты, комиссариаты, штабы Красной армии, трибуналы и ЧК. Развитие такой работы и план ее в деталях были доложены начальником штаба главнокомандующего генерал-лейтенантом П.С. Махровым генералу П.Н. Врангелю и были им утверждены[137].
Таким образом, кроме решения задач по оказанию помощи своим войсковым частям непосредственно во фронтовой полосе органы контрразведки стали решать стратегические задачи по созданию базы для длительной борьбы, рассчитанной на долгие годы.
Итак, в ходе Гражданской войны борьба между советской разведкой и белогвардейской контрразведкой на Юге России велась с переменным успехом и носила эпизодический характер, поскольку обе спецслужбы по большому счету еще находились на начальной стадии своего развития. Но при этом все же просматривается следующая тенденция: с укреплением мощи государства происходит усиление его спецслужб, и наоборот. Победы, одержанные Красной армией, расширяли потенциал советской разведки, а поражения Русской армии, сокращение территорий, людских и материальных ресурсов сужали возможности врангелевской контрразведки. По этой причине борьба белоэмигрантских организаций против Советской России была обречена на поражение. Дальнейшее развитие событий убедительно подтверждает данный вывод.
После заключения Брест-Литовского мирного договора Германия оккупировала Украину, Белоруссию и Прибалтику. Немцам было важно контролировать большевистскую власть, чтобы против них не восстановился Восточный фронт, поддерживать сепаратистски настроенные национальные окраины с целью воспрепятствования объединению России и выкачивания материальных ресурсов. Глава германского МИД Р. фон Кюльман инструктировал посла в Москве: «Используйте, пожалуйста, крупные суммы, поскольку мы чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы большевики выжили… Мы не заинтересованы в поддержке монархической идеи, которая воссоединит Россию. Наоборот, мы должны пытаться предотвратить консолидацию России, насколько это возможно, и с этой точки зрения мы должны поддерживать крайне левые партии»[138].
Ставка на сепаратизм была предпринята Германией еще до Первой мировой войны. Прибывший в 1911 году в качестве вице-консула в Тифлис небезызвестный граф Ф. Шулленбург, хорошо изучив Закавказье и завязав обширные связи в великосветских грузино-армянских кругах, сосредоточил усилия на работе в среде грузинских националистов с целью провозглашения независимости Грузии под протекторатом Германии.
Война на какое-то время прервала активную разведывательную деятельность Ф. Шулленбурга на территории Закавказья. За два месяца до ее начала он неожиданно выехал в отпуск на родину и вскоре принял деятельное участие в формировании грузинского национального легиона, воевавшего потом на стороне Германии на турецком фронте.
137
138
Цит. по: