Вовремя понять изменения во внешней политике, новые тенденции, понять объективные реальности — прямая обязанность дипломатов любого ранга. Действовать, исходя из старых принципов — показатель метафизичности мышления, отставания от времени.
…Шла подготовка к первому визиту в СССР первого президента. Хлопот полон рот. Надо выяснить, зачем едет такая представительная делегация, что она ожидает от своего визита, что может предложить нам взамен. Нужно было сообщить также биографии и характеристики членов делегации, и еще многое другое.
Удалось получить данные о том, что делегация рассчитывала получить, в первую очередь, финансовую помощь в размере 90 млн. англ, фунтов. Если советская сторона сочтет эту просьбу чрезмерной, то ее следует уменьшить наполовину. И лишь в крайнем случае следует остановиться на сумме 15 млн. фунтов. Центр и посол были заблаговременно проинформированы об этих, мягко говоря, чрезмерных просьбах. Посол знал, но никакой подготовительной работы с президентом с тем, чтобы тот умерил свой аппетит, не провел, чем поставил его в неловкое положение в ходе переговоров в Москве. Когда шли переговоры, посол, сидящий рядом с нашим президентом, шептал: «Надо дать, надо». Наконец, президент, не выдержав такой настырной пристрастности, заявил:
— Вы чьи интересы защищаете? Вы чей посол? Посол СССР в этой стране или ее посол в Москве?
Конфуз получился страшный. Делегации было отказано в финансовой помощи, лишь обещано оказать содействие в развитии сельского хозяйства и рыболовства.
Вернулся наш посол в страну мрачнее тучи. Он ничего не сообщил дипломатическому составу о ходе и скромных результатах переговоров, о новом подходе к сотрудничеству со странами третьего мира. Несколько месяцев не проводил никаких совещаний, не давал никаких поручений в кабинете, очевидно, ожидал отзыва из страны. Получить такое заявление от своего президента было равносильно нокауту в боксе. Один, два, три… далее молчание. Судья официально не зафиксировал полного поражения. Посол понял, что он оставлен на своем посту, что тучи над его головой рассеялись, удара молнии не последовало. Ожил и снова стал проявлять характер и «выкидывать неожиданные штучки».
— Лев Алексеевич, зайдите, у меня для вас есть интересный материал.
Захожу. Вид у посла какой-то ехидно-торжествующий.
— Вот. Дарю вам сводку наружного наблюдения местной контрразведки за посольствами. У вас ведь такого документа нет? Мне она не нужна, а для вашей конторы может представить интерес.
— Материал и нужный, и любопытный. Но прежде, чем его взять, я хотел бы выяснить кое-какие подробности. Кто вам его передал, где и когда происходила эта операция?
— Я не должен перед вами отчитываться в таких деталях. Хотите — берите, не хотите — я его уничтожу.
— Нет, вы не только должны, вы просто обязаны сообщить мне все подробности. Вы чрезвычайный и полномочный посол Советского Союза, представитель, как вы любите часто повторять, ЦК КПСС, Верховного Совета и правительства. Кто из этих инстанций уполномочивал вас получать такие специфические документы?
Посол побагровел. Его глаза стали еще более злыми. Но я уже не мог удержаться и продолжал:
— В стране полно английской агентуры. Вы мокли нарваться на неприятность, могли быть скомпрометированы.
— Я рад, что вы проявляете обо мне такую трогательную заботу.
— Не о вас как о личности я забочусь, я тревожусь за престиж советского посла.
— Что вы тут лекции мне читаете о том, что я могу и что не могу.
Вышел из кабинета в раздражении и недоумении. Неужели посол не понимает, что сводка наружного наблюдения — это не нота МИД, что такие материалы должны добывать специально подготовленные люди, которые всю ответственность берут на себя. Это разведчики. Неужели посол решил сыграть роль охотника за секретами, создать третью резидентуру?