Невозможность «взломать» шифр собственными силами порождала чувство безысходности, никчемности. Некоторым выпускникам Высшей школы ГУСС повезло больше: они создавали шифровальные машины. Часть из них получила Ленинские премии.
Относительно роли радиошпионажа и криптографии на Ближнем Востоке следует напомнить также случай с американским специальным судном «Либерти» во время войны 1967 г. В начале военных действий оно находилось у берегов Египта. Часть экипажа вместе со специальной аппаратурой высадилась на берег, другая оставалась на корабле. Их общая цель состояла в перехвате и дешифровке радиосообщений как Египта, так и Израиля, а также в посылке ложных приказов на арабском языке об отступлении командирам египетских частей, который пытались организовать на Синае оборону. Естественно, что перехваченные и дешифрованные секреты египтян отправлялись ЦРУ, а затем израильскому командованию. Но среди членов команды оказались специалисты по ивриту, которые осуществляли радиошпионаж и за Израилем. Корабль «Либерти» был потоплен израильскими самолетами и торпедными катерами. В результате этого погибло и было ранено более 100 членов команды корабля. Вашингтон получил от Тель-Авива официальные извинения за это «досадное недоразумение». Как же так? Израиль уничтожает корабль своего стратегического союзника — США! Некоторые исследователи пришли к выводу, что американцы, используя свое судно, получали сведения о том, что Израиль, нарушая рамки прежней договоренности с США, самостоятельно пошел на расширение и продолжение боевых действий. Израиль решил ликвидировать невыгодный для него источник информации.
Итак, само собой разумеется, что все, чему я научился в Академии, я никак не мог поведать «Дон Кихоту». Я просто сказал, что шифры — это не мое хобби. Но охота за шифровальщиками продолжалась.
На ежегодной международной торговой выставке у нашего павильона я познакомился с двумя дипломатами одной азиатской страны, которая представляла определенный интерес. Расчувствовавшись перед их неподдельным вниманием к нашим экспонатам, я пригласил обоих отобедать в наш ресторан, где им особенно понравились русские щи и блины с икрой.
В качестве ответного шага они пригласили меня на ужин в дорогой ресторан на Ниле, перед входом в который висело вежливое объявление: «Просьба посетить нас в галстуке». Ужин проходил при свечах, электрического освещения не было. Ресторан был элитным. Оба дипломата интересовались особенностями нашей жизни: может ли верующий состоять в КПСС, как устроены колхозы, что будет, если жених обнаружит в первую брачную ночь, что его невеста не девственница, каковы особенности русской зимы, и так далее. Ужины при свечах стали традицией, за них расплачивались мои собеседники. Они избегали бесед на политические темы, на остро поставленные вопросы следовали обтекаемые ответы, из которых нельзя было даже составить запись беседы для посольства.
Все ужины да ужины. Приятно для желудка, но нет оперативного удовлетворения. И тогда, нарушив дипломатический этикет, я без предварительного уведомления поехал в посольство.
Дипломат-этнограф встретил меня радушно, усадил в своем кабинете и начал обычный разговор на житейские темы. Раздавшийся телефонный звонок заставил выйти его на несколько минут. Вернулся он с бумагой, извинился за прерванную беседу, заявив, что ему надо зашифровать телеграмму посла.
— Может смогу тебе помочь? — спросил я с невинным видом, но внутренне напрягаясь и пытаясь издалека рассмотреть таблицу, с помощью которой он приступил к шифрованию.
— Нет, спасибо, я справлюсь сам.
Он наивно воспринял мое предложение за искреннее желание помочь ему лично. Мне же очень хотелось узнать способ зашифровки.
Из последующих встреч, на которые он всегда приходил вдвоем, я понял, что его интерес ко мне объяснялся чистым любопытством «поговорить за жизнь» с человеком из другого — «коммунистического» мира.
Несмотря на то, что дипломат-шифровальщик питал ко мне искренние дружеские чувства, контакт с ним начал меня тяготить, так как отнимал время.
Основы для его вербовки я не нашел. В деньгах он не нуждался. Интерес к СССР остался на уровне любопытства и не достиг желания оказать ему «службу особого рода».
Итак, превратить дружбу с шифровальщиком азиатской страны в доверительную связь не удалось. Зато с владельцем магазина марок отношения развивались медленно, но по восходящей. После соответствующей проверки на честность он был использован «втемную» для пересылки в некоторые арабские и африканские страны невинных на вид и по тексту, но важных (замаскированных тайнописью) по содержанию писем. Эти письма были каналом связи с нашими нелегальными работниками. Заказное письмо за рубеж, которое отправляет по почте иностранец, да еще и дипломат — одно. Это вызывает интерес у соответствующих служб. Но письмо от имени местного гражданина — совсем другая статья. Оно не вызывает подозрений.