– Где вас держали в Калуге?
– В СИЗО. Меня привезли туда спецэтапом, на «жигулях», в наручниках. От Москвы до Калуги сто двадцать километров. Оперативные работники передали меня в СИЗО. Там жуть… Закрывают меня в камере. Грязно. Такие большие тараканы бегают, такие здоровые, я раньше таких не видел. Запах вот этот невыносимый. В общем, долго я там сидел, захотел в туалет. Долбился-долбился. Но у меня терпение и закалка военная есть. И я стал потом упражнения делать, разминаться, чтобы как-то себя вдохновить, не упасть духом. Потом через какое-то время меня вывели, произвели досмотр – полностью раздели, описали, потом в душевую, под холодную струю. Потом вывели и куда-то повели. А тюрьма старая, еще екатерининская, и меня ведут-ведут, лестниц много, вверх-вниз, вверх-вниз, я уж подумал: «Куда же меня ведут?» Заводят меня в карантинную камеру. Там было, наверное, четыре на четыре метра. Окошка нет. Вместо него просверлены маленькие отверстия. И там было нас двадцать семь человек. И всего шесть кроватей. А было лето, жарища, духота, в камере накурено. На следующий день меня повели фотографировать на фас, на профиль. Повели на отпечатки. В санчасть. Анализы взяли, всё записали. Потом меня вызывает режимный работник и проводит со мной беседу. Я ему сразу рассказал, кто и что я. Он говорит: «Зачем же тебе сидеть с этими отморозками? Есть у нас камера, где нормальный контингент. Там сидят бывшие бизнесмены, бывшие адвокаты». Меня перевели в ту камеру. Там было шесть кроватей и пять человек, я шестой был. Санузел выложен кафелем. Из крана течет горячая и холодная вода. Телевизор был у них.Потом меня повезли на следственный эксперимент. Следователь спрашивает: «Ты помнишь, где сбрасывал труп в воду?» Отвечаю, что примерно помню. Меня везут на уазике, под усиленным конвоем, с автоматами. Держат в наручниках. Со мной едет следственная группа с кинокамерой. И адвокат был. Мы приехали на место, а там рядом деревня, лес и речушка. И я показываю: «Вот это место». Адвокат говорит: «Да вы сами посмотрите, как можно отсюда сбросить труп, и чтобы он утонул и уплыл». Получалось, что надо было его тащить, потому что там был небольшой обрыв, а под ним мель и грязь. А я это убийство на себя же взял. Я не говорил, что был второй человек, подельник. Я сказал, что сам убил.
– Почему вы взяли всю вину на себя?
– А чего-то я побоялся тех ребят выдавать. Потому что надо было тащить и тех двоих риелтеров. А там цепочка пошла бы и пошла. Какое-то мое чутье мне сказало: «Петр, не стоит этого делать».
– Вы побоялись, что вам будут мстить?
– За такими людьми всегда стоят какие-то структуры, то есть какие-то группировки. В Москве все было ведомственное, то есть под контролем людей в погонах. Я же с другом общался и знал, что Москва поделена. Я знал, какая структура чем ведает. Бандиты в Москве были разве что на подхвате. А в основном все контролировали люди в погонах. До того времени, когда меня посадили. Сейчас не знаю, как там происходит.
– Что именно контролировали «люди в погонах»?
– Да всю экономику. Все эти рынки, супермаркеты, казино, игровые клубы, развлекательные комплексы. Все это прибыльное дело, которое контролировалось… И я подумал: мало ли что? Вдруг меня потом начнут прессовать? Я решил, что буду один выкручиваться. Но я же не думал, что мне дадут такой большой срок.
И вот про следственный эксперимент. Адвокат удивляется, как я мог сбросить труп на мель, и он уплыл. А следователю все безразлично. Он заполняет протокол. Переспрашивает: «Вот с этого обрыва?» – «Да». – «Расскажите, как было дело». Я говорю: «Ну, вот здесь моя стояла машина. На капоте мы с ним распивали». А следователю даже не интересно, что я был за рулем. Дальше я говорю: «Мы распили водку, и я потом ударил его палкой по голове». Следователь спрашивает: «Где эта палка?» – «Да я откуда знаю?» Нашли какую-то палку: «Вот эта?» – «Да, – говорю, – вот эта». – «Ну и что было дальше?» – «Стукнул его и бросил в воду». Адвокат говорит: «Да он не мог здесь утонуть». Следователь поправляет: «Тогда уровень воды был больше. Значит, мог утонуть».