Она сошла с омнибуса на углу улиц Лафайетт и Каде. Здание, где располагалась редакция Le Petit Journal, было грандиозным строением, смотрящим на Париж огромным изображением монеты на фасаде.
Хотя она тут пробыла всего две недели, Натали успела привыкнуть к суматошному ритму редакции. Печатные машинки стучали, мужчины шуршали листами и метались от стола к столу, а запах бумаги и чернил наполнял каждую комнату на всех этажах. Жужжание этой бурной деятельности ее пьянило. Как бы ей ни хотелось стать журналистом, сначала она негодовала, что придется променять лето на севере Франции с Агнес на работу здесь. План ее был попробовать заполучить работу в Le Petit Journal следующим летом, а потом еще после того, как она закончит учебу через два года. Несчастный случай с мамой все поменял, и, хотя она мечтала быть сейчас с Агнес, Натали также обожала работу репортера. Следующие два года учебы были необязательными, и, учитывая, что задача школы – научить девочек быть хорошими и правильными женами (вместо того чтобы обучать их латыни и греческому, как мальчишек), она подумывала не возвращаться туда вовсе. Это будет зависеть от ее опыта в газете, в сердце передачи информации, которая пульсировала по Парижу.
Кабинет месье Патинода был на верхнем этаже. Она приветствовала короткими кивками всех проходящих мимо, испытывая облегчение, что большинство людей, казалось, ее не замечали и трюк с переодеванием работал. Как-никак все были слишком заняты, чтобы рассматривать мальчишку, бегавшего по поручениям главного редактора.
Она постучала в стеклянную дверь месье Патинода, касаясь костяшками первой буквы «Р» в надписи «Главный редактор».
– Это… ваш посыльный.
– Входи.
Она открыла дверь и увидела месье Патинода, который читал, сидя за столом, с пишущим пером в руках. Недокуренная сигарета лежала в пепельнице, соседствующей с чернильницей. Натали ненавидела курение, тогда как весь остальной Париж, казалось, это обожал, вплоть до того, что сборщики окурков бродили по бульварам, подбирая выброшенные сигареты. Учитывая, что весь кабинет месье Патинода был завален бумагами, удивительно, что все еще ничего не вспыхнуло.
Месье Патинод подозвал ее кивком, не поднимая глаз и продолжая чтение. Он был неугомонным человеком, чьи очки, казалось, в некоторые дни толще, чем обычно, в зависимости от того, где именно они сидели на его носу. А еще у него была самая быстрая речь, что ей только доводилось слышать, будто слова гнались наперегонки, кто первый выскочит из его рта.
Она ждала, пока он делал заметки, блуждая взглядом по его кабинету. Его диплом Университета Франции висел на стене, рядом с газетными вырезками о начале франко-прусской войны, каких-то экспериментах Энара, смерти Виктора Гюго и поимке убийцы Пранзини.
Он затянулся сигаретой и наконец поднял глаза, вежливо улыбаясь:
– Ну, что нам сегодня расскажут трупы? Эта жертва убийства шепнула бы нам что-нибудь на ухо, если бы могла.
Знал бы он. Натали смущенно усмехнулась и передала ему черновик. Пока его глаза стремительно скользили по строчкам, она наблюдала за его реакцией. Его нарочитая неподвижность ничего не выдавала.
– Это хорошо, – сказал месье Патинод, снова затягиваясь дымом. Его пальцы были все в пятнах от табака и чернил, – кроме одной вещи. Садись. – Он разложил статью на столе и разгладил ее.
– Да? – Она заняла место напротив него, сев себе на ладони. Она сделала ошибку? Что-то плохо написала? Она была в шоке, когда это писала, и потому вполне возможно, что…
– Ты упоминаешь ужас, который она испытала, – сказал он, прерывая ее размышления. Голос его звучал ровно. – «Ее юные черты, искаженные кошмарными порезами, не выдавали и тени ужаса, испытанного перед безвременной кончиной».
– Да.
– Ты этого не знаешь наверняка, – сказал он. Он сделал быструю затяжку и затушил сигарету, сминая окурок несколько дольше, чем было нужно. – Или знаешь?
– Я… – Натали запнулась. Она знала это наверняка, если то, что она видела, было реальным. Крики девушки все еще отдавались в ее памяти. – Я предположила, что она его испытывала.
– Несомненно, – произнес он, пристально глядя как бы сквозь нее.
На ее руку села муха. Она смахнула ее и встала, обрывая зрительный контакт.
– Какое отношение это имеет к статье?
Месье Патинод поднялся со стула, все еще не сводя с нее глаз.