– Ребекка, это – Аделаида. Наша новая подруга. Аделаида, это – Ребекка. Головная боль и живое проклятие этого места, – саркастически подчеркнула она.
– Здоровки! – сказала Ребекка, бросив безразличный взгляд на Аду, и подняв правую руку, сложив вместе указательный со средним пальцем и безымянный с мизинцем.
– Раз все в сборе, думаю можно начинать. Приятного аппетита, леди и джентльмены.
Бриттани два раза хлопнула в ладоши, и из кухни через секунду вышли два повара в белых передниках с подносами на руках. Они расставили всем тарелки, на которых оказалось мороженое, поданное как будто в дорогом ресторане. Аделаиде принесли фисташковое. Удивительно, но её любимое. Она бросила удивленный и полный непонимания взгляд на Клэтуотер. Та, видимо, ждала этого, и, удовлетворенная, закивала головой, заливаясь довольной улыбкой. Ада ложкой взяла маленький кусочек замороженной радости и попробовала.
“Твою то ж мать, оно великолепно!”
– Ох, все такое приторное. Да и вы такие ми-ми-милые, аж противно что-то стало, – недовольно фыркнула Ребекка.
Прежде, чем кто-либо успел что-то высказать в ответ, она насадила на ложку большой кусок своего шоколадного мороженого, развернула его от себя, отогнула ложку и запустила прямо в Аду. Шоколадное мороженое отпечаталось на её груди, измазав белое в красную крапинку платье и упав на полотенце на коленях. Она раскрыла рот от изумления, а Ребекка лишь громко засмеялась. Все вокруг молчали, смотря то на Аделаиду, то на Ребекку.
Ада была в таком шоке, что даже не могла собраться с мыслями. Она чувствовала, как напряжение в ней нарастает, и она вот-вот сорвется вновь, как сегодня днем. Но удар пришел откуда никто не ожидал. Кевин внезапно встал, взяв тарелку с четырьмя шариками клубничного мороженого и перевернул её прямо Ребекке на голову, прижав сверху. Клубничные капли медленно стекали с её волос, окрашивая в милый розоватый оттенок. Теперь уже она застыла с открытым ртом, вскинув руки в стороны, а Аделаида беззвучно смеялась. Потом засмеялись и все остальные, а Ребекка непонимающе оглядывалась.
Затем она сняла со своей головы тарелку, стараясь не шевелиться и начала втирать себе в волосы подтаявшее мороженое, придавая тем самым себе новый оттенок. Громче всех заливались смехом Виктория и Стефани. Даже Реджинальд едва сдерживал улыбку. Бриттани прикрывалась ладонями, но тоже потешалась вместе со всеми, а за всем этим гордо наблюдал Кевин.
Мороженое окончательно стало частью волосяного покрова Ребекки. Она вскинула руки, как бы демонстрируя результат:
– Ну что, как вам? Может мне сменить стиль? – и громко засмеялась со всеми.
4. Жители
Следующие несколько недель можно назвать неоднозначными. С одной стороны, приступы у Аделаиды сократились. Жизнь в особняке казалось роскошной. Жителей тут было всего шестеро, персонала – несколько больше. Оказалось, что на языке жестов говорит не только директор, но и её дочь, а также несколько сиделок, которые время от времени проведывали Аду. С ними удавалось хорошо поболтать. Много времени она проводила со Стефани. Её познания языка глухонемых все же оказались не настолько глубокими, как у матери, но общению это не мешало. Ада учила её новым словам и оборотам, от чего они понимали друг друга лучше и лучше.
Стефани на первый взгляд казалась обычной девушкой, но на деле же она не так давно справилась, насколько это возможно, с раздвоением личности. В прошлом это серьезно осложняло ей жизнь, вплоть до побега в другой город, где она провела несколько месяцев, живя на улице. Раскол сознания, по словам Стефани, произошел в 10 лет после нескольких неприятных инцидентов, связанных с её отцом. Что конкретно имеется в виду, она не говорила, но Аде было нетрудно догадаться. Они с матерью прошли тяжелый курс восстановления, который Бриттани же и спланировала, и к шестнадцати годам девушка практически полностью победила вторую личность. Как с ней жилось, Стеф не говорила. Она даже не называла имени, лишь то, что личность была женского пола. Сейчас Стефани в норме и могла разговаривать о прошлом без болезненных воспоминаний, но предаваться им она все же не желала.
Кевин периодически мелькал в коридоре. Он жил на третьем этаже, где была лишь одна комната, зато с личным душем. Туда он пускал только Бриттани. Сиделки оставляли у его двери чистые полотенца и постельное белье. Старое он всегда сам относил в прачечную. Поначалу казалось, что Кевин тоже не разговаривает, но спустя почти неделю Аделаида услышала, как он что-то напевает себе под нос, проходя мимо её комнаты. Стефани, хихикая, отмечала, что он не просто так ходит рядом, якобы раньше Кевин практически не спускался со своего этажа.