— Что… что с вами случилось? — пыталась скрыть дрожь в голосе Вета, подняв шкатулку и телефон. — Вы же… те самые?
Витиеватые тени кружились вдоль стен, словно очарованные мелодией шкатулки. Вета на секунду закрыла пальцем свет и тени исчезли. Открыла — они тут как тут.
— Хорошо… я… Яла ты здесь? — Вета взъерошила светлые волосы, смахнув челку в сторону. — Это я, Виолетта.
Ни одна из теней не была похожа на прежний силуэт стройной бабули с пышной шевелюрой, однако, отступать было поздно:
— Расскажите, что с вами случилось? Можете показать?
Тени поплыли вперед, Вета держала телефон прямо, освещая путь. Шкатулка перестала играть. У девушки сводило виски, болезненно сжался желудок. Страх живет внутри каждого, но, если решиться противостоять ему, можно посмотреть на картину другими глазами. Вета старалась думать о бабушке, о тех изящных нарядах и талантливых артистах, которые никогда не желали ей зла. Они слишком таинственно ушли из жизни, но все еще дышали искусством в стенах, ставших тюрьмой. Девушка наконец поняла, что по какой-то причине эти неуспокоенные души не могут покинуть здание театра.
— Я понимаю… — рассуждала Вета. — Ни один из вас не смог выбраться из оков пламени, вы так и остались заложниками. А говорят, что свет губителен для тьмы… но нет же, свет рассекает мрак, а вам он нужен, чтобы обрести на время тень. Знаю, что ты здесь, Яла. Мы все очень скучаем.
Тени продолжали двигаться за светом фонаря, Вета поднялась на второй этаж и прошла несколько дверей до главного входа в зал. Она старалась отключить на время волнение, надеясь, что поможет блуждающим артистам. Точно пять теней грациозно плыли следом.
Пампушку Марту она тотчас узнала. Объемная низенькая тень с копной курчавых волос, которые она выкрашивала в платиновый, очевидно подражая натуральному цвету Ялы. Во многом Марта завидовала блистательной и, как назло, не стареющей диве, которая собирала все взгляды зрителей. Завидовала не по-черному, ей нравилась борьба за лидерство главной героини пьесы, и как только Марта возвышалась на пьедестал выше Ялы, победно ухмылялась, демонстрируя мастерство не хуже звезды. Подкрашивала ресницы синей тушью, в цвет прозрачных голубых глаз и ставила маленькую родинку над губой подводкой. Вета познакомилась с ней, когда еще ребенком приходила на первые пьесы. И Марта и Яла начали карьеру единовременно и были хорошими подругами. Марта часто налегала на выпечку в буфете и как никто другой обожала предпраздничные корпоративы в кругу артистов. Женщина часто говорила о своих достижениях и хвасталась обилием нарядов в повседневной жизни. Но главной заслугой она все же считала не награды, а женитьбу с одним из театральных режиссеров, который долгое время ухлестывал за недоступной Ялой в молодости. Яла не считала Марту конкуренткой, она советовала бывшей подруге не зацикливаться на возвышении себя и показать глубинные качества, ведь Марта когда-то была добра к окружающим и умела слушать.
Зал, который когда-то приветствовал заполненные ряды зрителей, воодушевленный смех и аплодисменты теперь был постигнут смертью и пеплом. Первые ряды сгорели до основания, когда-то бархатный красный цвет кресел чарующе манил на очередное блистательное выступление. Сейчас все смешалось пламенем воедино, словно алая кровь растеклась по эстрадному полю зрителей, припыленная траурной черной краской.
Вета поставила боком телефон на устойчивую груду металлических балок, проецируя свет на сцену.
— Какой же ужас… — печально вздохнула она, пытаясь найти уцелевшее место в зале. Воздух пропитался запахом горелой древесины, сразу вспомнился день пожара. К счастью, Вета на тот момент была дома и узнала о произошедшем из сводки новостей. В тот день девочка впервые ощутила внутреннюю пустоту и отчаяние. Каждую ночь мучили кошмары и ее водили к психологу родители. Прорабатывая травмы и выслушивая одни и те же утешительные речи, она не совсем понимала, как это должно помочь. Слова не приглушали боль потери, а слезы родственников пропавших артистов, кому удалось выбраться, не способны были затушить злосчастный пожар.
— Вы же хотите… я знаю. — мрачно произнесла Вета, заводя колесико шкатулки. Она нашла невредимое кресло в тринадцатом ряду, будто сама Смерть, очарованная талантливыми тенями, приглашала на последнее представление. Театр вновь ожил, чтобы рассказать свою историю.
Разрушенная истлевшая сцена ожидала артистов, Вета отпустила колесико и эхо разнесло мелодию по залу. Все пять теней поплыли к стене и теперь страх окончательно отступил. Вета с удовольствием бы посмотрела искомые желания артистов, погружаясь в представление силуэтов.