По всему выходило, что нужен свой банк. Серьезный капитал можно было сделать только на финансовых спекуляциях. И выход на заграничные рынки: основные деньги находились именно там. Хмыкнул, вспомнив крылатое выражение самого гениального финансиста двадцатого столетия: дяди Федора из Простоквашино. Что бы продать что-то ненужное, нужно купить что-то ненужное... Только купить нужно очень дешево.
Все верно: очень большие деньги не зарабатываются - они отнимаются. Либо печатаются собственные. Так, как это будут делать банки правильных пацанов в будущем: рынок деривативов ( грубо говоря: новоизобретенных банками денег) по некоторым оценкам доходит до квадриллиона долларов. "Весело им там придется, - пожалел Денис своих будущих соотечественников. - Если неминуемая третья волна кризиса взорвет этот пузырь...только ошметки полетят в разные стороны"...
- Федор, пригласи Ерофеева, - крикнул Денис помощнику, заходя в свой кабинет.
Бывший помощник пристава второго участка Спасской части Ерофеев Степан Савельевич заливался горькой. Пятнадцать лет беспорочной службы, именные часы от московского генерал- губернатора за поимку лихих налетчиков-гастролеров из Варшавы, благодарности от столичных властей - все это пошло к нечистому под хвост. Но, самое главное, пенсии не видать как ушей своих.
И из-за кого? Из-за придворного хлыща, оказавшегося племянником товарища министра внутренних дел. Ну и что, что помял его немного? В сыскном они еще и не так с преступниками разговаривали. Не пансион благородных девиц - полицейская управа. И вот благодарность - "волчий билет". "За недозволенное рукоприкладство, порочащее мундир...".
Тьфу, на вас!.. Вот только кто ж его на службу возьмет, с такой писулькой?.. Вздохнув от тяжких дум, Ерофеев взялся за штоф.
- Погодь, Степан Савельич, ты мне тверезый нужен!
Крепкая рука перехватила графинчик.
- А-а, Илья Спиридонович, - мутно узрел он старого товарища, околоточного надзирателя полицейского управления Шмыгина. - Давненько не видались. По службе, али как?..
Трактир, где вел битву с зеленым змием Ерофеев, не относился к числу популярных, хотя и был расположен на бойком месте. Его завсегдатаями были в основном приезжие купцы и командированные чиновники средней руки. Виной тому была недобрая слава питейного заведения.
Здесь всегда можно было встретить лихих обитателей столицы: фартовых бродяг, налетчиков и виртуозов чужих карманов. В трактире можно было купить щепоть дурмана и заказать половому девицу. Можно было нарваться на нож и оставить зубы в разудалой кабацкой драке. Отсюда пополнялся штат осведомителей сыскного отдела - за звонкую монету, графинчик казенной, или за вовремя отведенный взгляд от мелкого нарушение закона. Здесь частенько случались облавы, поэтому появление околоточного не выглядело необычным...
- Ты что ж Степан себя не блюдешь? - с напускной строгостью спросил околоточный. - Жизнь то не кончилась на этом.
- А-а, - пьяно махнул рукой бывший сыскарь, - куда мне податься-то теперь? В дворники?
Ерофеев положил на краюшку черного хлеба розовато-прозрачный кусок сала, наколол на вилку квашенной с яблоками капусты и неожиданно трезвым голосом добавил:
- И ведь в спину, ироды, насмехаются. Намедни Ленька Хрящ, вор фартовый, в шайку к себе звал. Изгаляться удумал, сосунок!
Мосластый кулак с грохотом ударил по дубовой крышке стола, заставив вздрогнуть пробегавшего мимо трактирного полового.
- Ленька, говоришь? - недобро усмехнулся Шмыгин. - Ну, этому мозги-то поставим на место. Но я не для этого тебя искал. Хочу тебе службу предложить.
Он махнул рукой, подождал, пока вышколенный официант не принесет еще одну стопочку, и взял в руки холодный графинчик.
- В грузчики решил меня пристроить, по дружбе старой?
Ерофеев угрюмо пожевал губами, опершись локтями на стол. На мгновение его лицо судорожно скривилось, так, словно боль, сдерживаемая до поры усилием воли, вдруг вырвалась наружу.
- Да нет, по самой, что ни на есть твоей специальности - порядок блюсти. В частной конторе. И с жалованьем щедрым.
Шмыгин аккуратно нацедил на четверть стакана прозрачной жидкости. Наколов на вилку маленький огурчик, он одним глотком опустошил емкость.
Бывший пристав бросил на него настороженный взгляд.
- Да кто ж такой небоязный, что опальным не брезгует?
С хрустом откусив огурцец, околоточный выдержал небольшую паузу и положил на грязную скатерть белый прямоугольник лощеного картона.