- Разговор у меня есть к тебе серьезный.
- Слушаю внимательно, - коротко ответил молодой человек.
Купец достал небольшую табакерку, захватил щепоть душистой травы и заложил в ноздрю. Громко и смачно прочихавшись, продолжил:
- Посоветоваться хочу. Высвободился небольшой капитал и думаю вложить его в железнодорожную концессию. Как ты на это смотришь?
Смотрел Денис крайне отрицательно - вложение долгосрочное, а финансовый кризис ожидался менее через два года. Сказать, что об этом написано в учебнике по экономике выпуска две тысячи лохматого года, он, по известным причинам, не мог. Пришлось импровизировать.
- Могу другое предложить, Павел Михайлович. В ближайшее время будут в цене активы Рокфеллера и братьев Нобелей. Месяца через четыре можно будет переложиться в один европейский фонд. К концу следующего года все свободные средства рекомендую переводить в наличное золото.
Денис взял в руки бутылку сухого белого вина и разлил его по фужерам - молчаливый упрек Юлии не остался незамеченным.
- Ждешь обвала на рынках? - догадался купец. - Что же, на то оно и похоже. Слишком хорошо было все последнее время. Скорее всего, придется последовать твоему совету. Говорят - да я и сам это вижу - что ты никогда не ошибаешься.
- У меня тоже есть просьба: требуется грамотный управляющий для одного проекта.
- А что за проект? - заинтересовался Рябушинский.
- Беспроводные средства связи. Передача изображения на расстояния и ... еще кое-что.
- Интересно, - протянул Павел Михайлович. - Про это я еще не слышал.
- Господа финансисты, - вмешалась в беседу Юлия. - Предлагаю на время забыть о делах и пообедать, пока все не остыло.
Она приподняла крышку фарфоровой супницы и с наслаждением вдохнула пряный аромат осетровой солянки.
- Ух, как вкусно пахнет! Разливайте же скорей - у меня от ваших разговоров аппетит скоро пропадет...
Дальнейшая беседа носила исключительно светский характер. Обсудили все политические новости, в которых молодой человек был не очень силен, новую парижскую моду и столичные сплетни. Здесь солировала Юлька. Молодой человек рассказал несколько бородатых анекдотов имевших несомненный успех, после чего обед приблизился к своему завершению: времени до отправления поезда было в обрез.
По дороге на вокзал девушка известила своего дядю о новом кадровом решении. Рябушинский от души рассмеялся и похлопал Дениса по плечу; жест мужской солидарности толковался однозначно - привыкай, не то еще будет.
Проводив до вагона московского гостя, отправились домой. В тряском холодном экипаже Юлька привычно укусила Дениса за мочку и ласково пригрозила:
- Домой приедем - за все ответишь!
Молодой человек пожал плечами:
- Pourquoi pas?
Возражений не последовало.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
"Главный тренер сборной России по футболу Арсен Венгер заявил в своем интервью, что Криштиан Рональду отстранен от тренировок за систематическое нарушение спортивного режима..."
Берлинский экспресс отходил в полночь и командированный сотрудник торгового дома приехал на вокзал заблаговременно, чтобы не зависеть от капризных столичных извозчиков. Как и многие другие пассажиры, оставшееся до отправления поезда время он проводил незатейливо: купил свежих газет в дорогу, выпил чашечку турецкого кофе, пересчитал голубей, снующих под ногами в ожидании горсти семян подсолнуха, и бесцельно побродил по перрону.
Когда пыхтящий черным дымом паровозик подал состав и объявили посадку, желание у Исайи было только одно: поскорее добраться до купе и упасть на мягкую полку. Под мерный стук колес он еще раз прокрутил в памяти события прошедшего дня, круто изменившего его жизнь. В этом Исайя не сомневался.
Двенадцать лет назад, маленький еврейский мальчик впервые услышал страшное слово: погром. Небольшой, уездный городок южных окраин империи в одночасье превратился из тихого захолустья в кромешный ад.
Известный душегуб, с незамысловатой кличкой Жид, всего неделю как вернувшийся с каторги, вырезал семейство местного судьи, пятнадцать лет назад выписавшего ему билет в Сибирь. В обед по городку поползли слухи, перемежаемые угрозами и проклятьями, и местная еврейская община спешно закрывала винные лавки, аптеки и магазинчики.
Вечером, тысячная толпа, пьяная от вина, ярости и собственной безнаказанности, принялась за нелегкий труд восстановления справедливости. Вдребезги разлетались осколками витрины, пухом из разодранных перин покрывались мостовые, а многолетний коньяк мешался с молодым портвейном в осипших от крика глотках.