– Х-хе!
Жесткий боковой крюк поймал на вдохе печень, захлебнув яростный рык гиганта. Мгновенный в своей быстроте свинг раздробил тяжелую челюсть на три неравные части.
– Не стоило батьку вбивати!
Глухой треск лопнувшей височной кости ошеломляюще прозвучал в наступившей тишине.
– Есть еще охотники?
Спокойный негромкий вызов остался без ответа. Вид бездыханного тела за спиной Данилы заставил смущенно потупить взоры бывалых кулачных бойцов.
– Я иду с тобой, друже! – безапелляционно заявил Лисица.
– Проше пана, но, как гулять или пить горилку, про славного Ляшко всегда забывают, – под дружный смех запорожцев обиженно пробурчал шляхтич.
Данила затянул котомку и серьезно посмотрел на товарищей. Выдержав небольшую паузу, он предупредил:
– Мирон злопамятный и Богдана не простит. За самовольную отлучку из куреня могут вычеркнуть из реестра.
– Вместе с Златой татары увели в полон и Лесю, – напомнил про свою сестренку Лисица. – У нас тобой одна дорога.
– Голдовника не посмеет тронуть, – авторитетно вмешался Метелица. – От же едь, сынку, спокойно, и ни о чем не мысли.
После кулачного поединка запорожцы были единодушны: схватка была выиграна с помощью колдовского искусства казачьего характерника.
– Грошей только нема, – поделился главной проблемой Лисица.
– Десять злотых у меня заховано, – почесав в затылке, неохотно выдал заначку пан Ляшко.
Данила молча переглянулся с Бояном – у них за душой не было ни медяка.
– Шоб вы без меня делали? – закряхтел Метелица, снимая с себя потертый пояс. На свет появилась небольшая кучка серебра. – Тридцать рубликов, как едина копеечка.
– На выкуп реестрового козака казна дает двадцать пять, – сообщил Путша, до того безмолвно сидящий в уголке. – Дивчина стоит много дороже.
– Поклон тебе, батько, – поблагодарил старого казака Палий. – Хватит и этого. Остатнее добудем в дороге.
– Купцов много по шляху ездит, – радостно поддержал его Лисица.
Сечь покидали с восходом солнца и уже к вечеру въезжали в пограничный Каменск. На ночлег остановились у кума Лисицы, местного бондаря, имеющего собственную лавку. Утром отправились на базар, покупать новую одежду. Запорожские свитки сменила добротная купеческая обновка.
– Гроши тают як вода, – пожаловался пан Ляшко, скорбным взглядом провожая каждый злотый.
– Вода- это тоже гроши, – глубокомысленно возразил Палий.
– То як же? – удивленно вскинулся ясновельможный пан.
– Боян, узнай у кума, сможет ли он быстро изготовить несколько дюжин бочек, – не ответив на вопрос, Данила повернулся к Лисице. – И еще выясни, где находится лавка менялы.
Примерявший новый кафтан запорожец задумчиво почесал затылок:
– Для чого?
– Узнаешь! – отрезал Палий.
Последовавшие за этим распоряжения еще больше удивили запорожцев.
– Лайдачный дзябол, – выругался шляхтич, растерянно дергая себя за усы. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Узкая улочка петляла среди одноэтажных домов, крытых потемневшей дранкой, и выводила на небольшую площадь, окруженную по периметру торговыми рядами. Дубовая, обитая по краям кованым железом, дверь со скрипом распахнулась, и в меняльную лавку уверенно вошел богато одетый молодой купец. Лазоревый камчатный кафтан был опоясан шелковым персидским кушаком, из-за которого выглядывал черкесский клинок в черных ножнах, оправленных серебром. Золоченные турецкие пуговицы в тон подходили желтым сафьяновым сапогам.
– Что пожелает пан? – в угодливой улыбке расплылся Соломон Иоселевич, безошибочно учуяв выгодного клиента.
– Мне нужна ссуда на месяц, – холодно обронил вошедший. Зеленые глаза высокомерно сощурились. – Основной обоз еще не прибыл из Литвы, а мне необходимо выехать за новым товаром.
– Сколько вы хотите одолжить? – деловито осведомился ростовщик.
– Пятьсот рублей.
– Немалые деньги, – констатировал Иоселевич. – Потребуется залог.
– Семь дюжин бочек оливкового масла устроит?
– Мне необходимо удостовериться.
– Склад находится поблизости.
В полумраке каменного амбара, освещаемого одиноким факелом, в ряд выстроились дубовые бочки, с выжженными на округлых боках иноземными клеймами. Меняла с трудом выдернул пробку и опустил в горловину выструганную сосновую палочку. Со светлого дерева тягуче потекли золотистые капли. Облизнув языком палочку, Соломон удовлетворенно кивнул головой:
– Превосходный вкус. Если хотите, я могу выкупить все.
Молодой купец на секунду замялся, обдумывая заманчивое предложение, и с явным сожалением развел руками:
– Не могу, почтенный. Товар редкий, его ждут в Петербурге.
Нет, так нет. Меняла безразлично пожал плечами и пригласил солидного торговца пройти обратно в лавку. Мелькнувшую было мысль о странном маршруте, он тут же отбросил, не сочтя достойной внимания. В конце концов, это не его дело – московиты хитры и изворотливы, и находят свою выгоду подчас самыми неожиданными путями.
– Куда вы отправляетесь за товаром?
– В Бахчисарай.
– Могу предложить не рубли, а талеры.
Поверх приготовленного договора, лежащего на столе в меняльной конторе, появилась стопочка блестящих монет голландской чеканки.
– Левкоевские? – зло усмехнулся купец и добавил непонятную фразу: – Ищи лохов на Привозе!
Хитрые голландцы выпустили специальную серию талеров из низкопробного серебра для торговли с арабскими странами. Достаточно часто их использовали и в Восточной Европе.
– Поставьте подпись вот здесь, – торопливо сменил тему ростовщик и указал пальцем на строчку. Не удалось обжулить в этот раз, получится в другой. В обмен на ключи от складского амбара он бережно и неторопливо отсчитал серебряные монеты с профилем российской императрицы. Удачный день, щедрый клиент. Что еще нужно для счастья бедному еврею?
– Пся крев! Данила, друже, обдурить жида не удавалось даже епископу!
Пан Ляшко гулко захохотал на весь трактир, отложив на время превращение поросенка в груду костей. Лисица поперхнулся пивом, и сидел с выпученными глазами, с трудом сдерживая приступы смеха. Наконец, протолкнув в глотку добрый глоток рвущейся наружу жидкости, он задал нетерпеливый вопрос:
– Как ты удумал такое?
– Физику надо было в школе учить, а не по шинкам шляться – последовал туманный ответ. Продолжение было еще непонятней: – Плотность масла меньше чем у воды, поэтому оно всегда всплывает на поверхность.
Запорожцы понимающее переглянулись: только что их друг-колдун произнес очередной заговор.
– А если бы палочка оказалась длинней? – поинтересовался ясновельможный пан. – Что тогда?
– Ничего, – пожал плечами Палий. – Дерево, проходя сквозь верхние слои, пропитывается маслом, и вода к нему не пристает. Результат был бы тот же самый.
Мудреная речь характерника была понята лишь отчасти, но общий смысл казаки уловили и вновь расхохотались, пугая немногочисленных посетителей трактира. Бондарь Ивашка, кум Лисицы, сидел с мрачным лицом и участия в общем веселье не принимал. Мучивший его вопрос он задал после третьей чарки огненной горилки.
– Соломон подаст жалобу в войсковой суд.
– О чем? – насмешливо поинтересовался Данила.
– Как это о чем? – в свою очередь удивился кум и пояснил: – В бочках вместо масла вода.
– Но масло там есть?
– И что? – продолжал недоумевать Ивашка.
– В договоре записано, что бочки с маслом. Масло в них есть. Какие проблемы?
– Что напишет писака, не слижет и собака, – к месту вставил казачью поговорку Лисица.
Заржали все, в том числе и мрачный бондарь. Праздничное застолье продолжалось до полуночи, а утро трое запорожцев встретили в Диком поле. На закате третьего дня, заплатив положенные пошлины в крепости Ор, проехали Перекоп. Пыльная дорога, заполненная купеческими повозками и угрюмо бредущими пленниками, привела друзей до ворот Кафы. Оставалось выяснить судьбу невольниц…
Мурза Кель-Селим, проходя мимо развалин медресе, привычно помянул шайтана и его ближайшего родственника кошевого атамана Ивана Серко, во время набега которого и было разрушено мусульманское духовное училище. Правильно гласит сура Корана – к сожалению, благочестивый мурза не помнил какая именно – не стоит поминать нечистого всуе. Ненавистные гяуры внезапно скользнули из тени раскидистой пальмы и через мгновенье, обливающийся липким потом страха Кель-Селим лежал на холодном каменном полу со связанными руками и вонючим комком прелой верблюжьей кошмы во рту.