— Ого, — прошептал я, сразу же узнал персонажей из просмотренных фильмов и не мог оторвать от них глаз. — Эндрю, они невероятные.
Он усмехнулся, кажется, почти с облегчением. Он правда считал, что мне не понравится?
— Они довольно классные.
— Классные? — повторил я. — Они потрясающие. Ты потрясающий. Не верится, что ты их нарисовал! — Смущение вперемешку с капелькой гордости окрасили его щеки. — Почему они не в гостиной вместе с драконом?
Он посмотрел на них и вздохнул.
— Не знаю. Наверно, не хотел, чтоб работа ежедневно пялилась на меня. Я многогранен, — тихо сказал он.
— Справедливо, — ответил я. — Понимаю твою точку зрения. Но серьезно? Они невероятные! Почему хотя бы не на стене в спальне?
Он прыснул.
— Сомневаюсь, что взрослый мужчина оценил бы мультяшных персонажей. — Он прокашлялся. — Если ты понимаешь меня.
Я хмыкнул.
— Тогда ты точно привел в дом не того парня. — Хотел сделать импровизированное замечание, но вдруг задумался: — Эли они нравились?
— Да. Но думаю, он радовался, что они были спрятаны. Как я уже говорил, никто их не видел.
— Я под впечатлением, — я опять глянул на рисунки. — Который твой любимый?
Его лицо засияло.
— Этот. — Он указал на цветной рисунок Марти, зебры с радужным афро из «Мадагаскара». — Его было весело рисовать. Который нравится тебе?
Я ткнул в одного из двух героев «Кун — фу Панды».
— Мне нравится, что это всего лишь набросок с общими формами тела. Мы можем понять, кто они, но…
— Что но?
— Здорово, что он открыт для интерпретации. Они могут уходить, как бы прощаясь, к нам спиной или, наоборот, возвращаться. Типа знаешь, только самое начало.
Не дождавшись ответа, я повернулся на него и заметил, что он таращился на меня. Рот его был открыт, но потом он покачал головой и решил не произносить того, что было на уме.
— В этом вообще есть смысл? — спросил я. — Или я не правильно понял?
Он с трудом сглотнул, глазами приклеившись ко мне, и прошептал:
— Превосходный смысл. Спасибо.
Внезапно воздух в гардеробной стал наэлектризовываться. Я хотел коснуться его, поцеловать его. Господи, мне хотелось попробовать его губы на вкус. Но все было не так. Я был здесь, чтоб помочь ему вернуть бывшего. Благодаря напоминанию, какого черта мне тут понадобилось, я глянул в окно и увидел цвет неба.
— Э… — Я сделал вдох, пытаясь собраться. — Уже поздно. Нам еще нужно поесть, да?
Он отступил на шаг назад и медленно выдохнул. Значит, электричество между нами не было плодом моего воображения.
— Да.
Я развернулся в сторону развешенной одежды.
— Знаешь, никогда раньше не видел настолько опрятного шкафа. — Даже на полках одежда лежала совершенно.
Он коснулся висящей рубашки.
— В последнее время у меня было много свободного времени.
О, точно. Эли. Снова вернулись к нему. Я начинал ненавидеть этого парня, а ведь даже в глаза его не видел.
— Здесь есть его одежда?
Глаза Эндрю слегка сузились.
— Нет.
— Какая жалость. Надеялся, он оставил рубашку или типа того.
— Почему?
— Чтоб я надел ее, — сказал я ему. — Чтоб он мог заметить. Мы же хотим добиться его реакции, так?
— Наверно, — ответил он, вытащил трикотажный жилет в том же стиле, что и надетый на нем свитер, только серо — синий, а не красно — синий. И поднял его на вешалке. — Он купил его мне.
— Еще лучше, — сказал я с улыбкой. — Можно я надену?
Он удивленно моргнул.
— Ладно.
Я приложил его к рубашке.
— Сочетается?
— Хм, не очень — то.
Он был прав. Оттенок синего был другим. Я снял белую рубашку на пуговицах и с длинными рукавами с вешалки.
— Вот что мне подойдет.
Мы были примерно одинакового роста, но совершенно разной комплекции. Я был худощавым, он плотным, а ознакомившись с его прессом, могу сказать — он был в прекрасной форме. Жаль, что он прятался под своим свитером и неважно, каким милашкой в нем выглядел.
Я начал расстегивать рубашку.
— Что ты делаешь? — спросил он.
— Я не могу надеть твою рубашку поверх своей. — Я расстегнул последнюю пуговицу и стянул ее с себя. — Не переживай, я оплачу химчистку.