— Не в том дело, — сказал он и откашлялся. Он пытался не смотреть на меня, но, кажется, не мог себя перебороть. Меня его взгляд не смущал. — У тебя голая грудь.
— Эй, — сказал я, глубоко оскорбившись. — У меня растут волосы на груди. — Я пригладил свой пушок.
Он засмеялся, а покраснел настолько густо, что даже уши порозовели.
— Нет, я о том, что у тебя на груди нет татуировок.
— Не, только «рукава». — Я посмотрел на свои плечи, где заканчивались чернила, и начиналась чистая кожа. — Что? Удивлен?
— Ну, да. Просто предполагал, что они у тебя…везде. — Он до сих пор краснел и пытался не пожирать меня глазами и не улыбаться.
— Еще нет. Может, когда — нибудь. Они вызывают привыкание, но меня пока все устраивает. — Я набросил рубашку и приступил к пуговицам. — Если найду правильную, наверно, сделаю.
Он призадумался, но ничего не произнес.
Покончив с рубашкой, я поднял обе руки.
— Села очень хорошо. У тебя есть вкус в одежде.
Он слегка улыбнулся.
— Спасибо.
Я начал закатывать рукава, но остановился.
— Рукава вверх или вниз? — спросил я. — Хочешь, чтоб он увидел, или нет?
— Решать тебе, — ответил он.
— Нет, решать как раз таки тебе. Твои слова, что он не поверит, что ты можешь встречаться с парнем в татуировках, поэтому я могу их не заворачивать. Без проблем.
Его глаза встретились с моими, и он покачал головой.
— Вверх. Не строй из себя того, кем не являешься.
Я зашелся в хохоте, хотя ничего забавного не было.
— Вообще — то я именно такой и есть. За это мне и платят.
Он отвел взгляд, словно нитки на его одежде были самой увлекательной вещью.
— Да, наверно.
— Но спасибо, — сказал я. — За желание, чтоб я был собой. — Он понятия не имел, что эти простые слова значили для меня.
Он вымученно улыбнулся, потом взялся за низ свитера и стянул его. Затем расстегнул рубашку и, не произнося ни слова, снял и ее. Он перебирал одежду, пытаясь найти подходящую, прошел к сложенной стопке. Вытащил серую, но не успел ее надеть, прерванный моей репликой:
— Стоп.
Он обернулся:
— Что?
И вот я без единого намека на стыд таращился на его тело. Его идеально накачанные, идеально выраженные грудь и пресс.
— Охереть, Эндрю.
— Ой, — сказал он, и я почти застонал, когда его румянец окрасил шею и грудь. Он копошился с рубашкой.
— Можешь смело ее не надевать, — предложил я. — Господи.
— Говорил же, что занимаюсь, — произнес он, натягивая рубашку, несмотря на то, что я почти умолял его этого не делать.
— Да, но про сексуальность ты не упоминал.
Он расхохотался надо мной, пренебрегая всеми комплиментами. Эндрю — пестрая смесь: он был застенчивый и даже немного кроткий, но еще прямолинейный. Обычно я мог угадать «верх» или «низ», но он совершенно сбивал меня с толку.
— Окей, время личных вопросов, — объявил я.
Он свесил голову на грудь.
— О, нет.
Я улыбнулся такой реакции.
— Помни, ты можешь наложить вето в любое время.
— Грозно звучит, — пробурчал он, но посмотрел на меня с надеждой. А еще с ожиданием и страхом…
— Эли. Он был сверху или ты? — Вообще — то знать такое я не имел никакого права. Разумеется, этот момент поведал бы мне о динамике их отношений, но ни одного клиента я раньше не спрашивал о настолько личных вещах. Но с Эндрю… мне нужно было знать. Мне хотелось знать, каков он в постели.
Сначала он пребывал в шоке — было очевидно — а его одежда снова завораживала. Брови на секунду нахмурились, и я решил, что он не ответит. Но потом он пожал плечами.
— Все сразу. Хотя было…
Все сразу. Боже, он становился все лучше.
— Хотя было что?
— Нечасто.
Нечасто? Да какого хрена с этим Эли? Что — то явно не сходилось.
— У меня серьезные опасения о психическом состоянии Эли.
Он проигнорировал комментарий, но смотрел прямо мне в глаза.
— Личный вопрос, — повторил он, взял меня за руку и исследовал татуировки, точнее — провел пальцем по самому большому из четырех дроздов, и мое сердце почти перестало биться. К такому «личному» я не был готов. — Что это значит?
Я проглотил ком в горле, понятия не имея, что отвечать. Понятия не имея, смогу ли. Мои татуировки, как и у большинства людей, были напоминаниями, знаками отличия из личного опыта. Да, я мог носить их на коже, показывая всему миру, но их значение было слишком личным. В конце концов, я покачал головой и прошептал: — Вето.
Глава 6
Для воскресного вечера в баре было довольно людно.