– Верно, – признал я. – Хотя я слегка разочарован, что ты не ведешь меня в уборную.
Он обернулся через плечо и зыркнул на меня.
– Как мы сможем дождаться субботы, если ты все время соблазняешь такими вот предложениями?
Я тихонько хохотнул, игнорируя появившееся благодаря всем этим секс–разговорам ноющее ощущение в яйцах.
– Не смешно, Спэнсер, – буркнул он. – Наверно, мне просто стоит уже трахнуть тебя.
Я споткнулся о последнюю ступеньку эскалатора.
– Боже, Эндрю.
Настал его черед хохотать. Он провел меня к стеллажу книг возле балкона.
– Когда роли меняются, уже не так смешно?
– Ты застал меня врасплох, вот и все, – пробормотал я, притворившись, что он не шокировал меня до смерти. – И вообще–то, визуальный образ был очень даже привлекательным.
Эндрю сделал глубокий вдох и сменил тему.
– Как этот парень выглядит?
– Как гнусный слизняк. Полагаю, он еще только выходит с работы, поэтому будет здесь минут через двадцать в дорогущем костюме и с дешевой улыбкой. – Я бросил взгляд на вход, но не увидел никого хотя бы отдаленно напоминавшего его и взял Эндрю за руку. – Не хочу, чтоб он видел нас вместе.
Эндрю стрельнул в меня глазами, полными обиды и нетерпимости.
– Почему же?
Я мягко улыбнулся.
– Не хочу тебя впутывать. Других причин нет. Если он на самом деле козел, как я предполагаю, не хочется, чтоб он тебя видел. Даже чтоб просто находился рядом с тобой.
– Ой.
– Ты решил, будто я не хочу демонстрировать миру наши отношения? – поинтересовался я. – Давай я закажу рекламу по «Си–Би–Эс»?
Теперь он улыбался, уголки губ стеснительно приподнялись.
– Спасибо, нет необходимости.
– Нет?
Он покачал головой.
– Объявления в «ЛА таймс» будет достаточно.
Я фыркнул.
– И все?
Он кивнул.
– Или объявление на всю страницу в «Сексуальном ботанике». Слышал, издали специальный выпуск под название «Как постоянно радовать своего сексуального ботаника».
Я не смог сдержать усмешку.
– Правда? Мне определенно стоит его купить.
– Тебе стоит подписаться, – проговорил он, как неопровержимый факт. – А теперь, учитывая, что мы соблюдаем инкогнито, я спущусь вниз выпить кофе и заодно проверю, смогу ли «снять» какого–нибудь красавчика.
Рот мой распахнулся, болезненный укол пронзил сердце. Каким образом мы перешли от шуток к его желанию найти другого?
– Что?
Он быстро схватил меня за руку и сжал ее.
– Я просто пошутил!
– Ох.
Думаю, втайне моя реакция ему польстила.
– Но позже, если этоткатамегозовут не появится, я буду слоняться по книжному, делая вид, что мы не знакомы. И если ты… будешь не очень занят, то сможешь опробовать на мне свои лучшие пикапские фразочки. – Выражение его лица смягчилось. – Ты мой «какой–нибудь красавчик», Спэнсер.
Мое сердце воспарило.
– Тогда ладно. Потому что если б существовал журнал под названием «Единственный желанный парень для Спэнсера», ты был бы на обложке.
Его улыбка была такой прекрасной. Одновременно радостной, самодовольной и застенчивой.
Я осмотрелся в поиске ближайшей уборной, чтоб затащить его туда. Серьезно, я хотел его. Не только в постели, но и в своей жизни. Насколько получится. Возможно, навсегда. И осознание – насчет навсегда – потрясло меня. Мы были знакомы всего несколько недель, но для меня он был идеален: инь для моего янь, кусочек моего пазла, джаз и классика для моих рока и блюза. Мы были совместимы на интеллектуальном и физическом уровнях… ну, пока что можно было лишь догадываться, как все будет, когда наконец–то придет время для настоящего секса. Я не сомневался, что мы никогда не остановимся. И слово «навсегда» не просто дрейфовало в моем подсознании как заблудшая мысль. Оно отплясывало там.
Я – парень, нарочно державший людей на расстоянии вытянутой руки, размышлял о постоянных отношениях. Может, во всем были виноваты абсурдные бабочки в животе, из–за которых смехотворные эндорфины перемешали синапсы глупого мозга?
– Ты в порядке? – спросил он. На лице запечатлелось беспокойство.
– Я просто супер в порядке, – отозвался я, игнорируя пытавшихся вырваться из груди бабочек.
– Супер в порядке? Такое бывает?
– Да. – Согласно моему глупому мозгу, еще как бывает. – Да.
Он засмеялся.
– Ладно. Пойду выпью кофе, – сказал он, оставляя меня на втором этаже. Мой мозг все стопорился на одном и том же слове. Навсегда. Из–за чертовых бабочек меня замутило, ноги прилипли к полу, а губы растянулись в нелепой улыбке. Было не совсем ясно, чего хотелось больше: вылезти на крышу и орать о своем счастье или проблеваться.