Сара засмеялась.
– О, боже. Вы идеальны друг для друга.
В общем, я пошел знакомиться с Гвендолиной. Очень быстро я пришел к выводу, что долго общаться с ней было нереально. Спустя десять минут я знал все ее прошлое и отлично отрепетированный список спектаклей. Говорила она чрезмерно громко, а глаза были расфокусированы. Но для ношения очков и слухового аппарата она явно была чересчур тщеславна. Какая жалость. Если б она видела, что на ней было надето, пришла бы в ужас. Кричащий, устаревший и пропитанный запахом нафталина и лаванды нарядец. Выглядела она столь же прекрасно, как и благоухала.
– Первая постановка у меня была в тысяча девятьсот сорок восьмом году, – рассказала она.
Господи, боже. А Эндрю–то мог быть прав. Я похлопал ее по руке.
– Вы вышли на сцену, еще будучи новорожденной? – Я слишком увлекся своим шармом. – Иначе каким образом вы оказались в актерском составе? Вы выглядите очень молодо.
– О, ну разве ты не дьявол? – проворковала она и мечтательно улыбнулась.
Я взял ее за руку и повел к толпе.
– Давайте найдем вам что–нибудь выпить, – сказал я.
Мы оказались в компании других гостей, большинство было старше меня раза в два, зато раза в два моложе Гвендолины. Но мы вписались, вежливо болтали с гостями и смеялись, потому что Гвендолина была до одури смешной. Окинув взглядом комнату, я заметил, что Эндрю вместе с матерью любовно мне улыбались. Изящно и элегантно ко мне подошла Хелен.
– Спэнсер, можно тебя на минутку?
– Конечно, – ответил я.
Я предложил Гвендолине переместиться на диван, и когда она с удобствами устроилась, прошел с Эндрю и его родителями в кухню, где суетливые официанты готовили подносы с канапе. Я понятия не имел, в чем было дело. Может, они решили, что спасали меня от высушенного на солнце динозавра в фиолетовой тунике из полиэстера?
– Гвендолина – та еще приколистка, – проговорил я. – Трехсотлетняя очень смешная извращенка.
Эндрю захохотал и обвил рукой мою талию, но глядел на мать.
– Мам, в чем дело?
Окей, значит, Эндрю тоже ничего не знал.
– Спэнсер, я хочу попросить об одолжении, – ласково начала она. – Понимаю, что, возможно, попрошу о многом, но учитывая, что ты отыскал Янни...
– Что случилось с Янни? – перебил Эндрю. – Мы с ним виделись прошлым вечером, и все у него было в порядке. Выглядел он счастливым. Я думал, он в своей комнате. – Эндрю перевел взгляд на меня и ждал подтверждения.
Я кивнул.
– Прошлым вечером у него все было прекрасно. Он в норме? И все хорошо, миссис Лэндон. Что бы вам ни понадобилось, просто скажите.
Она улыбнулась.
– У Янни все отлично. Он решил провести день в компании Питера. Сегодня показывают какой–то немой фильм, и ему не приглянулось проводить два дня подряд среди толпы.
Узнав, что Янни был в порядке, я расслабился, но миссис Лэндон упомянула мои поиски.
– Чем я могу вам помочь?
– Одна из обязанностей фонда «Акация» – предоставлять пережившим насилие людям из ЛГБТКИ6–сообщества безопасную гавань, – пояснила она. – У нас был случай с молоденькой девочкой, у которой все было прекрасно, но после перебранки с отцом она вернулась на улицы. Для нас подобное дело необычно, и когда я обсуждала этот вопрос с командой, кто–то сказал: “Жаль, у нас нет связей на улицах, человека, который мог бы отыскивать их и сообщать, где можно получить помощь”. Полиция чересчур занята, чтоб искать детей, которые не нарушали закон или фактически не пропали. Они скрываются. И я вспомнила о тебе, Спэнсер, – глядя прямо на меня, произнесла Хелен. – Ты нашел Янни.
Я моргнул несколько раз.
– Вы хотите, чтоб я помог с поисками пропавшего ребенка?
– Ей пятнадцать, и жила она отнюдь не легкой жизнью. Среди них не все подростки. Но да. Если они относятся к группе риска, мы должны помочь.
– Мам, Спэнсер этим не занимается, – мягко проговорил Эндрю.
– Сделаю. – Я посмотрел на всех по очереди. – Если я могу помочь хотя бы одному попавшему в беду ребенку–гею, значит, помогу.
Хелен лучезарно мне улыбнулась и сжала мое предплечье.
– Надеюсь. Детали сможем обсудить позднее. Простите, что во время вечеринки я говорю о работе, но мне хотелось выловить тебя до того, как Гвендолина предложила какую–нибудь гнусность.
– Мам! – зашипел Эндрю.
Я захохотал.
– Она уже предлагала. Я очень вежливо ей ответил, что нахожусь здесь в компании мужчины, но, как ни странно, ее это не отпугнуло.
Хелен расхохоталась.
– Она шаловливая женщина. Очень отважная. Много лет назад она мне помогла, и каждый год в знак благодарности я забиваю мероприятиями ее социальный календарь.
Кто–то позвал миссис Лэндон, и когда я обернулся к Эндрю, он разглядывал меня не совсем понятным взором.
– Что?
Он медленно покачал головой.
– Ты вообще в курсе, насколько замечательный?
– Да не собирался я принимать предложение Гвендолины, – пошутил я.
Он подавил улыбку.
– Ты понимаешь, о чем я.
– Я говорил на полном серьезе. Если я могу помочь хотя бы одному ребенку–гею, значит, помогу.
– Вот почему ты замечательный.
Я глубоко вздохнул.
– Кажется, в следующем месяце выйдет мой журнал “Замечательные и щеголеватые австралийцы”.
Он захохотал.
– Полезно знать.
Официанты выносили из кухни подносы, и Алан, отец Эндрю, потребовал всеобщего внимания.
– Нам стоит туда выйти? – спросил я Эндрю.
Он посмотрел на меня так, будто у меня выросла вторая голова.
– Боже милостивый, нет.
Мы слышали, как Алан обращался к гостям, самоотверженно, почтительно и весело рассказывал о своей жене, семье и давних друзьях и, безусловно, об отличной еде. Ответом послужили “ура” и “дело говоришь”. Мы же все это время оставались в кухне. Эндрю присвоил поднос с различными причудливыми канапе и, не успел он запихнуть штучку в рот, как нас тут же засекли.
– Вы двое! Вы меня бросили. – В грандиозную кухню ворвалась Сара. – У нас была договоренность! – Потом она осмотрела поднос, который до сих пор держал Эндрю, и взяла канапе. – О, мне нравится.
Эндрю с набитым ртом засмеялся, потом повернулся ко мне и протянул поднос.
– Мама, когда планировала меню, специально просила делать без моллюсков.
Я взял маленький квадратик, который вроде бы был сыром и перцем с бальзамическим уксусом. Боже, было вкусно. Следующий час мы с Эндрю и Сарой скрывались в кухне, смеялись и болтали о всякой ерунде. В конце концов, мы вернулись обратно и обнаружили, что и без того небольшой список гостей стал еще меньше. Кто–то пил шампанское, кто–то – кофе, но все улыбались, и было очевидно, что эти люди дружили довольно давно. Я почти огорчился, заметив, что Гвендолина уже ушла домой. Но опять–таки было около четырех часов дня. Должно быть, она уже улеглась спать. Либо первой стояла в очереди в клуб “Авалон” и готовилась фотографировать мальчиков гоу–гоу.
Я оказался в компании видного старичка по имени Дэвис. Мы обсуждали австралийскую литературу. Он был заинтригован и, посмею сказать, слегка впечатлен. Но вскоре его окрикнула жена, и остались только мы.
Простонав, Алан рухнул на диван.
– Дорогая моя, пообещай, что в ближайшем будущем у нас не будет “всего–то парочки друзей за обедом”.
– О, было весело. – Хелен захохотала, взяла пустой стакан и протянула официанту. – Пожалуйста, принесите оставшиеся канапе. Как только я сяду, уже больше не встану. – Но она прошла к развлекательному центру, и спустя несколько секунд заиграла “Огромный шар огня”. – О, я обожаю эту песню, – сказала она, подошла к Алану и в молчаливом приглашении потанцевать протянула ему руку.
Он отмахнулся.
– Я слишком стар!
Я протянул ей руку.
– Позволите?
– Оу. – Она театрально приложила руку ко лбу. – Позволю.
Я провел ее на импровизированный танцпол между мебелью и, повернувшись к ней лицом, глубоко вздохнул. И мы начали танец в стиле пятидесятых. Двигался я немного скованно, но она прощала. Мистер Лэндон смеялся вместе с нами, Эндрю остолбенел, но был счастлив, а Сара могла только хохотать и хлопать в ладоши.