– Голоса распределились почти на равных. Но было решено, что в таком случае люди возненавидят вторники. А в том нет вины вторника. И по правде говоря, какой смысл в среде? И что это за слово такое «среда»?
Эндрю подавил улыбку.
– Ты закончил?
– Могу еще поболтать.
Льюис прыснул.
– Как давно вы вместе?
Я посмотрел на Эндрю. Он посмотрел на меня.
– Э–э… Несколько месяцев.
– Правда? – Улыбка Либби была широкой и изумленной. – Я могла бы поклясться, что вы вместе несколько лет.
Эндрю стал красного оттенка, даже уши порозовели. Он откашлялся.
– Всего–то два месяца.
Льюис глазел на нас, словно чего–то не мог понять, но, не дав ему возможности заговорить, я произнес:
– А что насчет вас?
– Три года, – ответил Льюис.
– Практически три года, – поправила Либби. – Мы познакомились в «Дубах». Напились и беззастенчиво флиртовали.
– И она упрямилась. Мы не виделись несколько недель.
– Пока он не пообещал идеальное свидание. Если б оно не было идеальным, он оставил бы меня в покое.
– Видимо, оно прошло идеально. – Эндрю по очереди махнул рукой на каждого из них. – Вы же до сих пор вместе.
Льюис фыркнул.
– Вряд ли. У Либби было пищевое отравление.
Либби ухмыльнулась.
– Меня рвало два дня, а Льюис был рядом. Стирал одежду, простыни, чтоб получить лекции, позвонил в университет моим профессорам. Была середина года. Готовил мне тосты и чай, когда мне стало значительно лучше, и я смогла поесть.
– Как мило, – изрек Эндрю. – Не про рвоту.
Либби захохотала.
– Да уж. И я подумала: раз уж он видел меня в самом худшем состоянии и не сбежал за тридевять земель, значит, должен быть ничего, да? И с тех пор мы вместе.
Эндрю вновь зевнул, и я понял, что пора было уходить.
– Ладно, нам пора. Нужно отдохнуть хотя бы пару часов. Ничего?
– Конечно. – Льюис поднялся. Возле выхода спросил: – Где вы остановитесь?
– В «Атолле».
Льюис стрельнул в меня глазами, Эндрю этот взгляд не упустил. Я пожал плечами и подавил улыбку. Минуту Льюис в меня всматривался, но решил оставить вертевшиеся на кончике языка слова невысказанными.
– Ты в порядке? – по пути к машине Льюиса спросил Эндрю.
– Да. – Я окинул взором синеву Тихого океана и счастливо выдохнул. Пока что все шло отлично. Мы с Льюисом могли бы поладить. – Да.
До отеля мы добрались быстро, сказать по правде, можно было бы и прогуляться. Но Льюис настоял на поездке, так что возражать мы не стали. Не то чтоб он не знал дорогу…
Льюис довез нас до входных дверей и припарковался. Мы отмахнулись от парковщика и, открыв багажник, вытащили свои сумки.
– Даем вам несколько часов. – Льюис взглянул на часы. – Что если мы вернемся в четыре?
Инстинктивно я посмотрел на часы. В запасе у нас было пять часов.
– Превосходно. – Прежде чем он успел вернуться в машину, я задал вопрос: – Мы пойдем на кладбище?
Льюис замер, и его черты исказила печаль.
– Да. Конечно.
Я улыбнулся самой обнадеживающей улыбкой, какую только умудрился изобразить.
– Льюис, я действительно рад тебя видеть.
Наконец–то он улыбнулся.
– Взаимно.
Они с Либби уехали, а мы с Эндрю зарегистрировались в номер. Я вручил свою кредитку, расписался, с радостью принял карту–ключ и направился в наш номер. Измученные, мы рухнули на кровать.
Мы оба изучали потолок, и Эндрю вслепую дотянулся до моей руки.
– Как себя чувствуешь?
– Устал.
Он засмеялся.
– Я про Льюиса. Кажется, он искренен.
– Да.
– Вы похожи, – сказал Эндрю. – Конечно, минус борода, и волосы у него чуть темнее, но да, вы очень похожи.
– Он сексуальный?
Эндрю хмыкнул, но звук быстро стих.
– Ты все еще настороже.
Я повернул голову и посмотрел на него. Он уже разглядывал меня.
– Разумеется. Но он вроде бы серьезен? Вряд ли он пригласил меня для того, чтоб в очередной раз сделать больно.
Эндрю не сводил с меня глаз.
– Он похож на парня, который отчаянно пытался связаться с единственным оставшимся у него братом. В его глазах плещется грусть. И он смотрит на тебя так, словно не может поверить, что ты в самом деле приехал. Он не играет, Спэнсер. Он тебя пригласил, потому что ты ему нужен.
Я поднес его руку к губам и поцеловал костяшки.
– Спасибо.
Он медленно моргнул.
– Сначала сон. Пару часов. Потом секс. Решил, что ты должен быть в курсе.
Я хохотнул и, чувствуя, как сон манил меня к себе, закрыл глаза.
– Спасибо, что находишься рядом.
Он перекатился на бок, подмял подушку под голову и закрыл глаза.
– Пожалуйста.
Я наблюдал, как он засыпал, до тех пор, пока мои веки не отказались сотрудничать.
К моменту приезда Льюиса мы уже приняли душ, переоделись, хорошенько поели и чувствовали себя человечнее, чем во время завтрака. День был погожим и теплым. Небо было таким же голубым, каким я помнил из детства.
Льюис улыбнулся букетам, которые мы держали, но ничего не сказал. Думаю, и не нужно было.
– Готовы? – спросил Льюис. Он интересовался не тем, были мы готовы загрузиться в машину или нет. Он хотел знать, был ли я готов увидеть могилу Арчера. Неужели хотя бы один человек мог быть по–настоящему готов попрощаться?
Я кивнул, и Эндрю присоединился ко мне на заднем сиденье. Льюис уселся за руль, а Либби нам улыбнулась.
– Выспались?
– Да, спасибо, – вежливо отозвался Эндрю. И не сказав больше ни слова, Льюис повез нас на кладбище Уэверли.
Припарковавшись, мы с Льюисом зашагали бок о бок, а Либби и Эндрю шли позади нас. Льюис указывал путь, а я следовал за ним. Какое–то время мы брели по бетонной тропке, похожей на венку, что бежала к сердцу кладбища, и тут Льюис заговорил:
– Э–э… Церемония была прекрасной. И приватной.
Он свернул на тропу поменьше и замедлился. Не имело смысла указывать, которая из могил была Арчера. Она была самой новой. Я протяжно выдохнул и попытался собраться с мыслями.
Либби коснулась руки Эндрю.
– Отойдем…?
Было ясно: она хотела дать нам с Льюисом возможность побыть наедине. Эндрю вопросительно на меня взглянул, безмолвно спрашивая, стоило ли ему уйти. Я кивнул, и Эндрю опустил ладонь мне на спину и чмокнул в щеку.
– Буду неподалеку.
Мы смотрели им вслед. Эндрю по–прежнему держал в руках букет цветов. Они с Либби направились к краю утеса. Кладбище Уэверли было всемирно известно благодаря виду на Тихий океан. Но мои глаза были сосредоточены на мраморном надгробии. Арчер Коэн. Я аккуратно положил цветы на могилу.
– Привет, братишка. Давно не виделись, да? – Я сглотнул ком в горле и сделал шаг назад. Несколько секунд мы с Льюисом пытались перевести дух. – Как он умер?
Льюис откликнулся шепотом:
– Он повесился.
Я опустил голову и выдохнул. В груди разливалась жгучая боль.
– Когда я спросил, связано ли это со мной, ты сказал «напрямую нет». Что ты имел в виду?
Льюис оглядел кладбище. Глаза его слезились, но слезы так и не пролились.
– Он оставил записку. – Льюис покачал головой, а потом посмотрел на меня. – Он был геем.
И словно по щелчку, появилось ощущение, будто меня ударили в сердце.
– Он сказал, что осознавал, что наши родители никогда не поймут. И ему не удастся состыковать того мужчину, которого они хотели бы видеть, и другого, которым он являлся. Он больше не мог… жить с чувством вины и разочарования.
– О, боже.
Льюис кивнул, и по щеке скатилась слезинка.
– Он винил их. О чем им и заявил. Он сказал, что теперь на их совести смерти двух сыновей. – Он сверлил меня взглядом. – Они считали тебя мертвым. Не его.
Я нервно выдохнул, глаза мои застилали слезы. Это было чересчур.
– Он покончил с собой, потому что был геем?
Слезы хлынули из глаз Льюиса.