Я сглотнул, не понимая, к чему все движется.
Катя, не сводя глаз с фото, улыбнулась.
— Незадолго до того, как он окончил первый курс, я читала студенческую газету и увидела это фото. — Она тяжело вздохнула. — Ему даже не пришлось рассказывать о своих предпочтениях. Его раскрыли. В статье говорилось о молодежном многообразии или о чем-то наподобие. Точно не помню. Но это фото...
Питер обнял меня и гордо улыбнулся.
— В расстроенных чувствах она позвонила мне. А когда я приехал домой, она сидела в кухне за столом, смотрела на фото и плакала.
Я резко втянул воздух и опустил руку Питеру на спину. Какой кошмар.
Катя расхохоталась.
— Нет, ничего такого. Я плакала, потому что никогда не видела сына таким счастливым, как на этом фото. А после всего, что мы пережили, мне стало тошно от того, что он скрывал это от меня.
Питер прильнул еще ближе.
— Правда. Она меня обняла и сказала, что желает мне счастья и хочет, чтоб я был собой.
Катя взяла с камина снимок, где улыбавшемуся Питеру около двадцати лет.
— Никогда не видела его таким счастливым. — Она поставила рамку на место и тепло улыбнулась. — До сегодняшнего дня.
Я прижался к Питеру, а он, рассмеявшись, меня обнял.
— С этим не поспоришь.
— Даже с этим... Как там его звали? — Катя снова присела в кресло. — Деметрий? Деннис?
— Дункан, — поправил ее Питер.
Дункан — это парень, ради примирения с которым Питер нанял Спэнсера.
Катя закатила глаза.
— Никогда он мне не нравился. Тебе ведь тоже, Питер?
— Думал, что нравился. — Он улыбнулся. — Но теперь я понимаю, что он не мой единственный.
Единственный? В том смысле единственный? Боже мой. Я попытался заговорить, но сердце начало сходить с ума.
— Да уж. — Катя понесла поднос в кухню. — Мы все это понимаем.
Когда его мать вышла из комнаты, Питер взял мое лицо в ладони и поцеловал.
— Готов ехать домой?
Я кивнул.
— Да.
Мы попрощались. Катя вынудила Питера пообещать, что он приведет меня еще раз или пригласит ее на ужин, а потом обняла меня.
— Так здорово наконец-то с тобой познакомиться, Янни. Несколько месяцев он только и делал, что говорил о тебе, а теперь я понимаю почему. Ты — сокровище. Присмотри за моим мальчиком, ладно?
Я кивнул.
— Обещаю.
Она чмокнула меня в щеку и обняла Питера.
— А ты давай этому мальчику все необходимое, слышишь?
Он улыбнулся уголком губ.
— Я и так даю, мам.
Боже, я думал, что умру от смущения. Не обратив внимания на намеки, она проводила нас до машины и на прощание помахала. Лишь спустя несколько секунд я умудрился проговорить:
— Ты даешь мне все необходимое? Ты реально только что сказал матери, что даешь мне все необходимое?
Питер громко засмеялся.
— Я не стану врать матери!
— Боже. Есть шанс умереть от румянца? Прилив крови к лицу может убить?
Он снова хохотнул.
— Она тебе понравилась?
— Она замечательная. Вы так похожи.
Он кивнул.
— Спасибо, что согласился с ней встретиться. Это много значит.
— Для тебя я сделаю что угодно.
— Даже познакомишься с моими друзьями? — с надеждой спросил Питер.
— Конечно, познакомлюсь.
— Хорошо. Я уже кое-что спланировал.
Я вытаращил глаза.
— Ты что?
— Мы ужинаем у меня дома на следующей неделе.
От сюрпризов я не фанател.
— Питер...
Взяв меня за руку, он проложил дорожку поцелуев от костяшек до запястья.
— Янни, — озорно улыбаясь, сказал он, — будь хорошим мальчиком и скажи «да».
Я засмеялся.
— Значит, теперь ты изображаешь из себя папочку?
Он ухмыльнулся.
— Сработало?
Я закатил глаза.
— Ну разумеется. Но сегодня тебе придется загладить свою вину.
Рассмеявшись, Питер поерзал по сиденью. Он весь светился от счастья.
— Я так и планирую.
***
День, проведенный с матерью Питера, и история о его каминг-ауте дали повод для размышлений. Дома Питер занялся салатом, а я, чтоб не мешаться под ногами, уселся за стойку. Хотелось знать все о его прошлом, но я понятия не имел, как спросить.
— Питер, можно вопрос?
Он нарезал авокадо.
— Конечно.
— Не хочу тебя огорчать и воскрешать плохие воспоминания, поэтому, если у тебя нет желания об этом говорить, ничего страшного.
— Хочешь узнать о моем отце?
Я кивнул.
— Помню, ты говорил, что он был злостным пьяницей, и я понимаю, что это такое. Я просто хочу узнать о твоем прошлом, вот и все.
Он отложил авокадо и прислонился к стойке.
— Он был алкоголиком, избивал мать. Одно из самых ранних воспоминаний: мне года четыре или пять, и я слышал, как они ругались. Он орал, она плакала, что-то ударилось о стену. Я спрятался в кровати.