— Хороший мальчик.
Питер коснулся меня губами, и я потерялся. Он меня поглотил. Питер владел моей задницей, моими губами, сердцем и душой. Вручив ему контроль над ситуацией, я полностью освободился.
Он — мое безопасное место, клетка, где я спокойно мог летать.
Не спеша Питер начал двигаться, а когда он сменил ракурс, у меня перед глазами вспыхнул фейерверк.
— Твою мать! — схватившись за него изо всех сил, выкрикнул я. — Еще.
Питер, застонав, повторял снова и снова.
— Нравится, когда я так делаю?
— Да, папочка. Пожалуйста, папочка.
Я слышал об оргазме от массажа простаты, но никогда... никогда... Ох, черт. Звук, что сорвался с губ, я не признал. Наслаждение ослепило, и без единого прикосновения к члену я кончил.
Питер обхватил мое лицо и держал, пока стихал оргазм, его лицо выражало лишь изумление и любовь.
— Какой хороший мальчик, — прохрипел он.
Я совершенно обессилел, тело обмякло, но он все еще был во мне... Боже, как же прекрасно.
Почему-то после оргазма стало еще лучше. Ощущения усилились раз в десять, и я стал более податливым. Он мог творить со мной все, что захочется, — передвинуть, изогнуть как угодно — и я был бы только за. Главное, чтоб он не останавливался.
— Хочу, чтоб ты навечно остался во мне, — прошептал я, голову будто заволокло туманом, а сам я будто стал тряпичной куклой.
Питер поцеловал меня и толкнулся вновь.
— Какой хороший мальчик, — прерывисто дыша, просипел он. — Хорошие мальчики получают награду?
Я отчаянно закивал. В предвкушении нового удовольствия по мне прокатилась дрожь.
— Да, пожалуйста, папочка.
И этого оказалось достаточно. Он толкнулся и, кончая, застонал. Я чувствовал, как пульсировал и дергался его член.
Он рухнул на меня, все еще находясь во мне — именно там, где мне и хотелось.
— Останься во мне, — прошептал я.
Он крепче меня обнял, и мы погрузились в сон.
Глава 22
Я сидел напротив Патрис и рассказывал обо всем, что мы с Питером делали в постели. Возможно, я бы обошелся и без подробностей, но сказанное Скайлар застряло в голове. Я победил страх и вернул то, что он забрал.
Патрис осталась довольна, даже загордилась и заговорила о взлетах и падениях, что посттравматическое стрессовое расстройство проявляется в приливах и отливах. Я слушал, запоминал, понимал. Хотя сейчас я летал, турбулентности не избежать. И это не равно неудаче. Это означало, что пилотировать нужно осторожнее.
— Может, этим и объясняется, почему я испытываю... Не знаю. — Я принялся грызть ноготь на большом пальце. — Наверно, чувство вины.
— Вины? За что?
— За то, что мне так сильно нравится.
— За то, что тебе нравится секс?
Я кивнул.
— Не сразу... Думаю, около часа я приходил в себя. — Она хмыкнула, а я пожал плечами. — Но на следующий день это чувство взялось из ниоткуда. Сложно объяснить, типа я не должен был так кайфовать. Знаете, учитывая все обстоятельства...
— Комплекс вины выжившего, — понимающе кивнув, сказала она.
Затем она объяснила, что чувство вины резонно и ожидаемо, не стоило от него отмахиваться.
— Хотелось бы, чтоб все было так же просто, как сказать «ты не должен чувствовать себя виноватым». Но нет. Эта эмоция обоснована, но мы должны за ней следить. Вот что я думаю: ты нашел человека, с которым чувствуешь глубокую связь, очень сильно его любишь. Считаю, это чудесно, что тебе настолько с ним комфортно, и ты себя не сдерживаешь. Это нелегкая задача, даже для людей, которые никогда не переживали насилия в любой форме. Так что для тебя признаться — это хороший знак. Это смело. — Она наклонила голову. — Пока вы занимались любовью, у тебя не возникало сомнений или тревоги?
Щеки у меня вспыхнули.
— Нет. Не могу объяснить как следует, но все дело в образе жизни папочки. — Я еще гуще покраснел, но продолжил: — Я будто нахожусь... Не хочу говорить «в клетке», потому что это неверные слова.
— В пузыре?
— Да, в пузыре. Благодаря ему я нахожусь в пузыре, и то, что снаружи, не может причинить боли. Я волен быть собой, и мне плевать на все. Знаю, он обо мне позаботится. Есть в этом некая свобода, во всяком случае, для меня. — Я вновь пожал плечами, не понимая, ясно ли все объяснил. — Я полностью ему доверяю, а он дарит мне весь мир. Не знаю, сложно объяснить. Рядом с ним надежно, он защищает меня и принимает решения в моих интересах. Он хочет видеть меня счастливым. Никаких ограничений нет. Наоборот. Это свобода.
— Он тебе как отец. — Патрис приподняла бровь и улыбнулась.
— Да! — Я поморщился. — Только с привилегиями. И без инцеста.
Патрис рассмеялась.
— Я понимаю, Янни.
— Я познакомился с его матерью.