На левой руке я носил кольцо. Не обручальное. Пока что. Питер подарил мне кольцо, пообещав, что однажды, когда я буду готов, он заменит его обручальным кольцом. Это всего лишь вопрос времени. С Питером я проведу всю жизнь. Без сомнений.
Весь день я читал и изучал роль, на которую скоро прослушиваюсь. Бесил Нинеш до тех пор, пока она не зыркнула на меня, как бы говоря «отвали». Поработал над сценарием, который почти два года назад меня вынудила начать Патрис, и наконец-то довел до ума. Если этот сценарий когда-нибудь увидит свет, это будет чудо, но написав его, мне стало легче.
Себя я тоже привел в порядок, а ужин уже готовился в духовке. Теперь нужно, чтоб папочка пришел домой и рассказал, каким хорошим мальчиком я был.
При этой мысли яйца заныли.
Когда зазвонил телефон, и на экране высветилось имя Питера, я промурлыкал:
— Привет, красавчик.
До меня долетели звуки машин, и я понял, что он сидел за рулем.
Питер вздохнул.
— Ты только что улучшил мой день на тысячу процентов. — В голосе слышалась печаль.
— Что случилось?
— Дерьмовый день. Дерьмовые встречи, дерьмовые клиенты, дерьмовый босс. Даже движение на дорогах — полное дерьмо. — Он очень редко ругался, видимо, день прошел ужасно. — Такой день, когда все идет не так.
Я прислонился к спинке дивана.
— Если это утешит, я очень жду тебя дома. Ужин готовится, а я одет только в новый халатик, который ты купил.
Новый халатик был пурпурным, как и остальные — пурпурный цвет приводил меня в восторг, отражал мой внутренний мир — доходил до бедер и завязывался на талии. Струящийся и легкий, и божественный на ощупь. В нем я чувствовал себя сексуальным, а Питер его обожал.
Он застонал.
— Похоже, нас ждет волшебный вечер.
Я прижался членом к кожаной спинке, представив, что Питер стоял сзади.
— Сколько тебя ждать?
— Минут двадцать. Кошмарные пробки.
— М-м-м. — Я качнул бедрами, наслаждаясь трением о диван. Воображение вышло из-под контроля. — Времени хватит.
— На что? Янни, что ты делаешь?
Я улыбнулся, решив, что именно хотел сделать.
— У тебя есть двадцать минут, чтоб как следует возбудиться. Подумай о том, как сильно ты хочешь войти в меня. Потому что в ту же секунду, что ты зайдешь домой, я перегнусь через спинку дивана и буду тебя ждать. Все, что тебе придется сделать, — это расстегнуть ширинку и проскользнуть...
— Господи, малыш.
Я наигранно застонал в трубку:
— Восемнадцать минут, папочка.
Я сбросил вызов и швырнул мобильник на диван. Забрал из нашей спальни смазку и вернулся в гостиную. Нам стоит оставлять смазку на кофейном столике.
После финальной пьесы в школе — следует добавить, что все аплодировали стоя — мы отмечали вместе со всеми: с одногруппниками, Лэндонами, Эндрю и Спэнсером, Джордан и Скайлар, Джорджем и Аджитом. А придя домой, дальше гостиной мы не ушли. Смазка на кофейном столике пришлась бы кстати...
Я снова прислонился к спинке дивана, задрав халатик и чуть приспустив брифы, смазал себя и разработал. Конечно, не так здорово, как делал Питер. Ничто не сравнится с той заботой, которую он проявлял.
Но вскоре я уже был готов, желание охватило все тело. Я начал приходить в отчаяние.
Донеслись звуки припарковавшейся машины, и внутри у меня все сжалось. Звук ключа в замочной скважине вызвал улыбку. При звуке закрывшейся двери я начал елозить членом по дивану, а когда Питер застонал, и послышался звук расстегнувшейся ширинки, у меня ослабли колени.
О боже, да.
Питер встал у меня за спиной и прижался теплым твердым членом к заду. Обвив за талию сильной рукой, он усадил меня прямо и прошептал на ухо:
— Из-за тебя мне пришлось превысить скорость. Из-за тебя я чуть не разбил машину.
Отчаянно желая продолжения, дышал я тяжело.
— Прости, папочка. У тебя был плохой день, а я хотел все исправить.
Он меня поцеловал.
— Благодаря тебе все становится лучше, — буркнул Питер и прижал меня к спинке. Он стянул брифы до бедер и, задрав халатик, скользнул головкой по входу. — Ты готов, малыш?
— Да, папочка.
Не спеша он вошел в меня — вошел полностью. Я схватился за подушки и громко постанывал, пока он проникал в меня огромным пульсировавшим членом. Питер начал двигаться, вцепился в бедра и вдавил меня в спинку дивана.
Безупречно. Быть всем, в чем нуждался папочка, делать его счастливым, превратить плохой день в хороший — эта потребность пылала в сердце. Позволить взять меня, как он того хотел, требовательно, но вместе с тем нежно — это блаженство. Питер. Всегда Питер.
Он ускорился. Я знал, что он близок, и так сильно этого хотел...
Он обнял меня и прижал к груди. Я толкался навстречу, ногами едва доставая до пола, и он кончил, зарычав, излился в меня.