— Слышишь меня? — Питер коснулся ладонями моего лица. Тепло, успокоение и нежность. — Янни?
Мне удалось кивнуть, чтоб он понял: я его слышал, лишь не мог говорить.
— Я с тобой, — прошептал он. — Дыши.
Я втянул воздух. Оказывается, я перестал дышать. Голова кружилась. Было шумно: скрипели стулья, визжали люди. Вокруг меня царил хаос, но видел я лишь Питера.
— Я с тобой, — повторил он.
Несмотря на шум, слышал я только Питера.
Мужчины уже не было, его выбросили или уговорили удалиться. Я понятия не имел. Все, что осталось, — это гулкая тишина, казавшаяся слишком замкнутой, слишком тяжелой.
Питер притянул меня к себе, в свои надежные объятия. Пошел я добровольно и осел от облегчения и тоски.
— Со мной ты в безопасности, — прижавшись губами к виску, прошептал он.
И это правда. Никогда меня так не защищали. Я не мог объяснить. В тот момент я понял, что всегда буду с ним в безопасности. Он никогда меня не обидит, никогда не накричит, не замахнется и не ударит. Никогда не оскорбит. Никогда не унизит, никогда не изобьет.
С этим пришли слезы.
Он ни разу на меня не шикнул, ни разу не велел перестать плакать. Он просто стоял посреди кафе, прижав меня к груди, крепко обнимал и позволял выплакаться. Он отмахнулся от кого-то из персонала, сказав, что я в порядке, но не очень хорошо воспринимаю крики. Он стоял, как несокрушимая, обладавшая всем терпением на свете скала, и держал меня, пока я не сумел заговорить.
— Пожалуйста, отвези меня домой.
Я почувствовал, как он кивнул. И только после этого он меня отпустил, забрал у меня вилку, бросил двадцать баксов на стол и повел к машине.
Чувствовал я себя кошмарно. Теперь, когда адреналин отпустил, пришел черед тошноты и стыда.
— Мне очень жаль, — все, что смог сказать я.
Он взял меня за руку.
— Янни, это было неожиданностью, и твоя реакция вполне оправдана. Не нужно извиняться.
Питер без конца произносил правильные слова, а в глубине души мне хотелось услышать, что я тяжелый случай или психически больной. С этим я бы согласился. Хотелось добраться до дома, вернуться в «спасительную сеть» жилища Лэндонов, а еще хотелось, чтоб Питер остался со мной. Я вспомнил о грандиозной вечеринке. Боже, меньше всего мне хотелось встречаться с сотней незнакомцев. Но когда Питер набрал код безопасности, я заметил, что машины отсутствовали. В смысле не было вообще ни одной машины. Когда я уходил, здесь было оживленно. Сейчас же было безлюдно.
Я нахмурился.
— Вряд ли дома кто-то есть.
Питер бросил взгляд сквозь лобовое стекло, а потом повернулся ко мне.
— А должны?
— Да. Мистер Лэндон говорил, придут Эндрю, Спэнсер и Сара.
— Я войду с тобой. Может, они поймали такси.
Дом пустовал. На кухонной стойке разбросаны вещи, мебель в гостиной сдвинута, будто произошло нечто ужасное, и уходили отсюда в спешке.
— Что-то не так, — сказал я и по встревоженному выражению лица Питера понял, что он со мной согласен.
Внутри поселился страх. Я достал телефон и отыскал номер миссис Лэндон. Ответила она после второго гудка:
— Янни?
— Все хорошо? — поинтересовался я. — Дома никого нет, и выглядит все так, будто вы очень торопились.
— Спэнсера увезли в больницу.
Я прислонился к кухонной стойке.
— Боже мой, он в порядке?
Питер быстро оказался рядом и успокаивающим жестом положил руку мне на предплечье.
— Да, сейчас — да. — Она к кому-то обратилась, а потом вернулась ко мне. — Мы как раз выходим из больницы. Скоро будем дома, и я все объясню.
— Ладно.
— Янни, ты в норме?
— Думаю, да.
Она замолчала. И я понял: она старалась расшифровать мои слова.
— Ты один?
— Нет, со мной Питер.
— Чувствуешь себя в безопасности?
Она задавала закрытые вопросы, на которые можно ответить только «да» или «нет». Если б я был в опасности, слушавший нежеланный визитер не понял бы, о чем мы говорили. «Я чувствовал себя с Питером в безопасности?» Я всмотрелся Питеру в лицо, увидел доброту в глазах, чувствовал тепло прикосновения.
— Да.
— Хорошо, скоро будем дома.
Я сбросил вызов и положил мобильник на стойку.
— Спэнсер в больнице. Больше мне ничего не известно, — проговорил я. — Мистер и миссис Лэндон на пути домой.
Питер переместил руку с предплечья на плечо, а потом на шею.
— Ты выглядишь уставшим, — мягко произнес он.