Надален почувствовал, что они ему не поверили, и в свою очередь не поверил им сам, когда они сказали, что о возвращении Таго слыхали случайно.
«Все мы дети труда, — думал старик, — выкормыши нужды… Мы боролись и страдали вместе, а теперь смотрим друг на друга с опаской и никто никому не доверяет, как будто все вдруг стали шпионами!»
Он сплюнул при этой мысли и с горечью покачал головой.
Потом Джованнино сказал ему, что приехала Демориста, и старик сопоставил эту новость со всем остальным, пытаясь прийти к какому-то выводу.
А теперь он наблюдал за Сперанцей, которая собиралась в дорогу.
Она в возбуждении переставляла с места на место попадавшиеся ей под руку предметы, когда Эмилия, более практичная, вышла из соседней комнаты с двумя битком набитыми сумками, прикрытыми сверху клетчатыми платками.
— Сперанца проводит Демористу и привезет немного муки, — сказала она.
Надален посмотрел на старуху и ничего не сказал. Но Эмилию взял за сердце этот взгляд, страдальчески грустный, как у собаки, незаслуженно побитой хозяином. Она едва не поддалась порыву чувства, но во-время сдержалась.
— Не унывай, старик, — сказала она, — мука у нас в самом деле будет, и я сделаю тебе лапшу.
Потом она наклонилась к старику, сидевшему, понурив голову, и шепнула, похлопав его по плечу:
— Есть вещи, в которых мы не вольны, и тут уж приходится молчать… Хорошо бы, чтобы никто не знал, что Сперанца едет за реку.
Старик кивнул в знак согласия, потом проговорил, не поднимая головы:
— Скажи ей, чтобы она заранее придумала, что сказать, если ее остановят и захотят заглянуть в кошелки… Понятно, не на обратном пути. Для чего нужна мука и так всем известно, а вот мужская одежда…
— Чтобы обменять ее на муку, — сказала Демориста, бесшумно выросшая у них за спиной. — Одежду можно сбыть, если нет мужчины, который ее носит.
— Верно, — сказал Надален. — Верно. С вами Сперанца не пропадет. Я вижу, вы женщина умная и за словом в карман не полезете.
Сперанца была уже готова, повязалась платком, накинула шаль.
— Ну, пошли? — сказала Демориста.
Сперанца уже шагнула к двери, но Надален загородил ей дорогу.
— Ты что, забыла о Джованнино? Как же так можно уйти и ни слова ему не сказать. Он не привык, чтобы с ним так обходились, ему будет обидно…
Сперанца выбежала поискать сына.
Он сидел на берегу и рассеянно бил по воде прутом, поглощенный какой-то мыслью.
— Джованнино, — тихо окликнула его Сперанца.
Он встрепенулся.
— Джованнино, мне нужно поговорить с тобой.
Джованнино взглянул на мать, и лицо его просветлело. Ну, конечно, он знал, что так это и будет, он в этом даже не сомневался. Мать пришла сказать ему, что это из-за тех двух женщин она попросила его уйти, но что между ним и ею не может быть никаких секретов,
— Да, мама, — проговорил Джованнино, вскочив на ноги,
— Джованнино… — начала Сперанца, и в ее голосе прозвучала нотка грусти. — Я должна покинуть тебя на несколько дней.
— Что случилось, мама? — спросил юноша, и улыбка на его лице сразу исчезла. — Какая-нибудь неприятность?
Сперанца почувствовала тревогу в голосе сына, и сердце у нее переполнилось нежностью. Она провела рукой по его волосам и сказала с улыбкой:
— Бог мой, как же ты вырос. Еле дотянулась!
Джованнино тоже улыбнулся, но не забыл о своем вопросе.
— Что случилось, мама? Куда ты должна ехать?
— Вот что… — Сперанца колебалась. Она никогда не говорила сыну неправды, да в этом никогда и не было надобности. Но теперь всюду подстерегала опасность, а Джованнино был не из осторожных. Она не должна была подвергать его риску, не должна была внушать ему тревогу.
И все же было бы нехорошо солгать ему на прощанье.
— Вот что, Джованнино, — снова начала Сперанца, — я чуть было не сказала тебе неправду. Но мне это не по нраву. Я никогда не обманывала тебя, сынок, не хочу обманывать и сейчас. И ту ложь, которую я собиралась сказать тебе, ты от меня не услышишь.
Сперанца улыбнулась и снова поворошила ему волосы.
— Но ты должен мне верить, — продолжала она. — Есть одна вещь, о которой я пока не могу тебе рассказать. Это не недоверие, сынок, это предосторожность. Не спрашивай меня ни о чем — так будет проще. Хорошо? Поменьше бывай на людях в эти дни и веди себя тише. Не обращай внимания на разные слухи, и если тебя спросят обо мне, по возможности не говори, что я уехала, а уж если придется отвечать, скажи, что я поехала к родственникам в Романью. И ни в коем случае ничего не говори о Демористе.