— Не могу. Немцы близко. Нельзя шуметь.
— А тогда на что тебе этот самопал?
— Припугнуть в случае чего… И потом велено стукнуть прикладом, если кто не послушается.
— Вот как! Еще и слушаться нужно?.. Но… позволь спросить, кто тебе дал такой приказ?
— Много будете знать, скоро состаритесь, — ответил парнишка, осмелев, и Сперанца поняла, какой он пережил испуг.
— Может, ты, по крайней мере, скажешь, что случилось? Меня здесь не было пару дней, и теперь я возвращаюсь к сыну…
— Да кто же вы? Сдается мне, я вас знаю.
— Я мама Дзванина, — сказала Сперанца с нежностью. Ей казалось, что проще всего представиться именно так — матерью ее мальчика.
— Кого? Рыжего Дзванина?
— Да. Ты его знаешь?
Парнишка засмеялся.
— Да ведь он и есть наш командир. Он сам приказал никого здесь не пропускать, если уж вы хотите знать.
Сперанца похолодела.
— Джованнино — командир! И этот четырнадцатилетний часовой, который болтает, поставив ружье на землю, и утирает нос рукавом, поставлен на пост ее сыном!
Детская игра. Игра со смертью.
Сперанца почувствовала, что должна держаться поосмотрительнее, если хочет что-нибудь узнать.
— Приятно слышать. Горжусь за сына. А… могу я узнать, что произошло? Почему никому здесь нельзя проходить?
— Старика убили…
— Какого старика?
— Вашего… Ну, того, который жил с вами в хибарке, пока туда не пустили воду.
— Надалена? — вскрикнула Сперанца.
— Ну да. Они его сегодня застрелили на плотине. Он ничего не сделал, даже ничего им не сказал. Ваш сын чуть с ума не сошел, когда мы его оттуда забрали и принесли домой.
Сперанца почувствовала, что у нее подкашиваются ноги и начинается жестокий приступ тошноты, с давних пор мучившей ее по временам.
Часовой, камыши — все поплыло перед глазами и, чтобы не упасть, она ухватилась за парнишку.
— Эх, досада, — пробормотал он. — Как это я так сразу выпалил. Надо бы полегче… оплошал…
Сперанца покачала головой.
Надален убит! А Джованнино? Что собирается делать ее сын?
При мысли об этом к ней вернулись силы.
— Ну, а вы? — выдохнула она.
— Мы знаем, кто его убил. Тот фельдфебель, который стоит в Каса Веккья, такой маленький, тощий. Этой ночью мы его… бах… и готово.
Мальчик опять провел рукавом под носом, очень довольный.
Сперанца слушала, широко раскрыв глаза. Ей казалось, что она в каком-то кошмаре. Но не следовало возбуждать у мальчика подозрений, нужно было заставить его разговориться.
— Мы вшестером сторожим все дороги в Каса Веккья. Никого нельзя пропускать, пока не дадут сигнала, что все кончено.
— А… кто, — кто пойдет в Каса Веккья?
Подросток нерешительно переминался с ноги на ногу.
— Не знаю я. Знаю только, что двое пойдут.
— Но они… хоть вооружены?
Ее рука непроизвольно потянулась к револьверу, спрятанному за пазухой, который дал ей Таго, наказав всегда иметь его при себе.
— Да, мы сегодня плавали на лодке к вашей хибарке. У Джованнино там было оружие. Два охотничьих ружья — одно вот это, пистолет, карабин…
Сперанца опустила глаза на двустволку и поняла, почему она показалась ей знакомой.
— Потом, — продолжал он, — мы достали еще кое-что у Джиджино.
У Сперанцы захолонуло сердце. Она должна была во что бы то ни стало раньше ребят добраться до Каса Веккья.
— Значит, ты меня все-таки не пропустишь?
— Нет. Они могут вас схватить, а ваш сын мне этого не простит.
— А если я сама пройду?
— Прикладом вас стукну. Потом, пожалуй, попрошу прощения, но стукнуть стукну.
— Молодец! — сказала Сперанца. — Вижу, ты свое дело знаешь. Тогда я вернусь обратно.
Она пошла назад, словно и в самом деле собиралась вернуться.
— Счастливо оставаться, часовой!
При этом обращении парнишка поторопился взять двустволку, как положено, и вытянуться по-военному.
— Доброй ночи, хозяйка, — ответил он со степенностью бывалого человека.
Сперанца уже бежала.
Джованнино, Джованнино, сынок!.. Командир! Твоя мать должна прийти раньше твоих товарищей, а идти ей далеко, потому что твои часовые заставляют ее кружить понапрасну. Может быть, все тропинки охраняют ребята со старыми двустволками в руках, но твоя мать знает дорогу через болото и все равно пройдет.
Сперанца бежала, прижимая к груди пакет с литературой и револьвер.
Раза два она падала, поскользнувшись на илистой почве, но тут же опять пускалась бежать.
Она снова оказалась у дамбы, как раз против дома.
Залаяла собака, и Сперанца бросилась на землю под откосом, и замерла, тревожно прислушиваясь. Тишина. Она медленно поднялась, перебежала через дамбу, спустилась по противоположному склону.