— Любое сопротивление, даже камень в в спину, плевок в сторону — смерть. Будьте благоразумны и никто не пострадает, — отвечал я.
Устраивать геноцид никто не собирался, да и в городе, где число жителей чуть ли не под два миллиона человек, физически сложно даже просто вырезать жителей. Но тут важно было следовать правилу, когда любая форма неповиновения — сразу же наказание. С другой же стороны любая лояльность — моментальные плюшки, где главное — жизнь и даже сохранность имущества.
— Чего вы хотите? Вы временщики? Или пришли сюда надолго? — задал очень правильные вопросы Джулиано Парини.
— Все и всегда временщики, вопрос только периода времени. И не стоит никогда говорить «никогда», — извлек я из памяти в будущем заезженную фразу. — Важно то, что сегодня. Мой государь выступает за реставрации Пьемонтской и Савойской династий. А я выступаю за то, что мне нужно три миллиона скудо, или иной равноценной валюты, я даже выпущу всех заключенных, чтобы они уехали из города, пусть и временно. После даже возвращение людей можно обсудить.
— Про деньги я понимаю, это обсудим. Знаете ли мы определили, кто именно ворвался в наш город. Судьбы Триеста и Венеции знаем. Сумма чрезмерна, но это после торговаться станем, — Парини был явно озабочен. — Правильно ли я понял, что Россия собирается возродить Миланское герцогство и вернуть власть Габсбургов?
— Изберите сами из своих аристократов герцога, объединитесь с Пьемонтом. Действуйте, пока тут нет австрийских войск, — сказал я. — И, да, Россия за восстановление старых порядков.
— Тогда какого дьявола вы вообще тут? Собираетесь уйти? Так нам, может быть не столь хуже быть с французами, чем с австрийцами. Россия заберет к себе? — начал орать мой гость.
— Тыщь! — прогремел выстрел, а с потолка посыпалась штукатурка.
— Еще раз повысите голос и следующая пуля будет в колено, дальше в голову. Я предельно ясно изъясняюсь? — жестко говорил я. — Историю с Брестом знаете? Город сгорел почти дотла. У меня есть ракеты, они еще более мощные, чем те, что использовал Горацио Нельсон. А еще я в центре города, мои люди на окраине его. Я сожгу Милан и сделаю это нечаянно. Не стоит со мной играть. Политика будет потом, сейчас или спасайте город и людей, или уходите!
Джулиано Парини, как я понял, типичный представитель бизнеса, задумался. Почему политики в этих странах на территории будущей Италии такие трусливые, а бизнес столь гибкий и бесстрашный? Вот он, бизнесмен, пришел и я уверен, что в случае наших договоренностей, в Милане наступит тишь да благодать. Он не побоялся даже пробовать дерзить, правда осекся, когда проверил наличие красных линий, что нельзя переступать.
— Стреляли? Все ли в порядке? — в комнату влетел старшина Чернушкин,
— Все в порядке, господин Парини уже уходит, — сказал я на русском языке и продублировал на французском.
Гость ушел. Уверен, что он примет правильное решение. Ну а для того, чтобы это ускорить, я прикажу устроить стрельбы из центра города, или почти центра, за пределы города. Пусть все увидят, что у нас есть такое вот оружие, ракеты, которое сейчас считается чем-то фантастическим только благодаря тому, что во французском городе, скорее всего, ветром разнесло пожар.
— Ваше превосходительство, я не верил. Только казачий дух не позволил воспротивиться вам, — решил пооткровенничать Фрол Филиппович Чернушкин. — Наказной воевода Платов говорил о том, чтобы признать вас казачьим, своим. Я был против, нынче… Когда на Казачьем Круге спросят, у вас не будет более последовательного соратника. Взять Милан? Это невиданная слава! И я уже верю, что и удержим. Суворов разобьет Бертье, у республиканцев просто уже не будет тут достаточно сил для сражения.
— Мы сделали то, чего не ждет противник, но вы же вместе со мной рассчитывали, может и не верили, но цифры говорили о том, что все возможно. Но работы еще много, — отвечал я.
Четыре отдельных отряда из казаков с усилением из моих стрелков отправлялись на свободную охоту. Полторы сотни бойцов, в каждом из летучих отрядов, они должны были не только осуществлять разведку, но и громить все отряды неприятеля, которые только могли быть рядом с городом.
В самом же городе к ночи уже стало спокойно. Относительно, конечно. Но, что главное, Милан был без французов и их руководства, и нам не пришлось устраивать массовые побоища на улицах города.
*……………*…………..*
Мантуя
— Сильный малый этот Моро, заставил поволноваться, — говорил Суворов, разглядывая в подзорную трубу крепость Мантуи.