Поэтому, добившись от короля Фердинанда согласия на подчинение флота, Фёдор Фёдорович получил сразу семь линейных кораблей, большая часть которых имела семьдесят четыре орудия, а также пять сорокапушечных фрегатов и пять корветов. Один фрегат сбежал к французам.
Предстояло ещё перетрусить команды, Фёдор Фёдорович хотел обязательно поставить на каждом из вымпелов русского офицера, он даже послал в Севастополь быстроходный бриг, чтобы прислали ему свободных офицеров, желательно владеющих итальянским языком. Такие были, Россия уже как лет тридцать ходила и в Неаполь, и в Венецию с Генуей.
Почему Фердинанд решил передать русскому адмиралу флот? Очень просто: личная безопасность и возможность отбыть в Австрию через Черногорию. Два линейных корабля русского флота провожали небольшой бриг бегущего короля.
Но флот — это ещё пример стойкости и мужества. В конце концов, как только Ушаков переподчинил себе неаполитанские корабли, на море дела стали идти сильно лучше, и три французских фрегата прогнали прочь. А вот армия…
В неаполитанской армии числилось семьдесят тысяч солдат, на деле оказалось, что цифра дутая. Там была история и с воровством средств, когда очень удобно красть деньги, предназначенные несуществующим солдатам. На бумаге были полки, дивизии, но они оказывались сильно недоукомплектованы, отчего также были большие проблемы. Австрийский генерал Мак, Карл Мак фон Лейберих, получивший чин неаполитанского фельдмаршала и принявший командование, сперва не понимал, почему у него в Сарно должно было стоять двадцать тысяч солдат и офицеров, на деле же было пятнадцать тысяч. Нашлись умники, которые объяснили подобное явление тем, что существует проблема с повальным дезертирством.
Нет, проблема была, бежали солдаты к французам. Делали это по разным мотивам, но чаще всего либо из-за республиканских революционных взглядов, либо по причине банальной трусости. Весть о том, что из неаполитанской армии уже сбежало более пяти тысяч воинов, всколыхнула общество. Всё Неаполитанское королевство было построено на столь хрупком материале, что стоило ветру ударить, и весь дом, всё государство, стало сыпаться. А тут не ветер, а комбинированный шторм из французов и республиканцев внутри государства.
Часть элит быстро фрахтовала корабли и убегала, причём не факт, что в Палермо, на Сицилию. Кто-то бежал в Австрию, рискуя попасться на глаза вышедшему в море венецианскому республиканскому флоту. Иные устремлялись в Испанию. У неаполитанской знати традиционно были хорошие связи в Испании.
[Далее описание ситуации в РИ, данное Горацио Нельсоном] Неаполитанские офицеры, непривычные к войне, приходили в состояние тревоги при виде заряженного ружья или вынутой из ножен шпаги. Многие из них, герои мирного времени, убегали, оказавшись вблизи противника.
И вместе с тем, фельдмаршал Мак дал бой под Сарно, а фаворит любвеобильной королевы Актон не сразу сдал позиции в городке Гаэта. Мак смог даже обрушить левый фланг республиканских войск, но не удержал победы, когда французы зашли фланговым манёвром в тыл неаполитанской армии, и в рядах итальянцев поднялась паника. Не будь её, при правильной оценке ситуации, Мак имел все возможности купировать прорыв французов и завершить разгром. А так… В Гаэте же неаполитанский флот, жалкая его часть, один линейный корабль «Минерва» и два фрегата, даже дали бой французскому флоту, но лишь для того, чтобы вырваться из бухты и отбыть в Неаполь.
— Я готова, господин адмирал, — сказала Мария Каролина и отправилась на выход.
Она была похожа на горделивую утку, идущую впереди и задающую темп всем своим семи детям-утятам. Правда, среди них были и взрослые утки, и холёные селезни, тоже дети королевы, но со своими семьями. Ещё одна дочь была замужем за австрийским эрцгерцогом и нынче пребывала в Вене. Другая взрослая дочка, Мария Луиза Амелия Тереза, шла со своим мужем герцогом Тосканы, оказавшимся в Неаполе в такие сложные времена. Также покорно за своей свекровью вышагивала жена наследника неаполитанского престола Мария Клементина. Особо гордо, чеканя шаг, в сопровождении мамок следовал за королевой её младший сын Альберто Лодовико Мария, четыре года отроду. Вся процессия проследовала к ожидающим их кораблям.