Спи, моя радость
Диана Билык
Сказки для души
1
Шаг вперед, шаг назад, и снова заплетать стоны в звуки ночи, выгнув спину, выкрикнуть в воздух и услышать родное: "Хочешь?".
Звенят лампочки на елке, из окна золотой фонарь щедро поливает смуглую кожу янтарем и отражается в незнакомых глазах блестками-боке.
— Ярина-а-а, — ласково шепчет он, наклоняясь. Я пытаюсь запомнить его облик, цвет волос, рост и фигуру, но отпечатываются только нежные прикосновения на коже и сияние его светлых радужек. И голос: немного печальный, надежно- властный и очень волнующий. Мой лучший мужчина. Мой мираж и мечта.
Куранты грохочут из соседней квартиры, слышатся поздравления «С Новым Годом!», а у нас играет Ханс Зиммер, раскрываясь в широкой палитре звуков. Но еще шире наше сплетенное дыхание, одно на двоих. И страсть разрастается, будто веточки хмеля, усыпанные лохматыми цветами. И счастье цепляется за каждое движение навстречу, размеренный стук кровати о стену, вынужденные паузы, чтобы наполнить грудь воздухом. Мое призрачное счастье. Дрожь колко спешит по спине и влечет меня за его рукой. Вниз, вверх, в сторону. Ловко, необратимо, жестоко. Я в его власти, но не знаю, кто он, и почему пришел. Отдаюсь всецело, потому что нет слаще его губ, нет жарче его рук и поцелуев, вытягивающих из меня протяжные стоны.
Языки переплетаются в неистовом танце, тела изгибаюсь, покрываясь серебристыми бусинами пота. Жгучая, но приятная нега льется по венам. Травит или излечивает, я не знаю, но готова пить без конца и края, наслаждаясь последними минутами этой сказки.
Кричу, когда волна экстаза прошибает позвоночник, и распахиваю глаза…
Каждый раз одно и тоже. Упираюсь мутным от слез взглядом в стену и ищу в знакомых тенях успокоение. Пламя все еще бурлит в крови и колючками обжигает кожу крутит нервы. Ног не чувствую, но сладко-горькое послевкусие сна заставляет меня привстать. В пустой квартире не слышно голосов, на улице тихо-тихо завывает метелица. Хлопья мокрого снега залепляют стекло и раскрашивают золотой свет фонаря в нежно-голубой. Или это от слез так искажается свет?
Плачу, потому что устала от бесконечных бессмысленных снов. Хочу просто жить. А они не дают. Каждый декабрь одно и то же. И с каждым годом все тяжелее и тяжелее их ждать. И отпускать.
2
Раз — и рывки мощнее, сильнее,
Два — и помчится по крови пламя,
Три — заплетаются вены хмелем,
А на четыре мы ввысь улетаем.
— Не ори на меня! — взрываюсь и с грохотом ставлю чашку на стол. Мама испуганно смотрит и поджимает губы. — Я не буду жить по твоему уставу, как ты не поймешь?!
Она поднимает ладони и отходит к мойке.
— Останешься одна, — не предполагает, а ставит клеймо. — Это всего лишь сбор пар на вальс, не обременительная встреча. Не понравится, не будешь участвовать. Чего ты боишься?
— Я ничего не боюсь, — слова тонут на дне пустой чашки, а вместе с ними и мое уважение к себе. — Я просто не хочу. Сколько раз повторять?
— В двадцать четыре «не хочу»? — ее голос набирает оборотов и свистит на верхних нотах, но плеск воды внезапно перекрывает звуки и дарит мне немного желанного покоя.
— Извини, я не хочу говорить об этом! Мне пора на работу, — встаю, переношу чашку к другому столу и направляюсь в коридор. — Когда загляну, не знаю. На следующей неделе у меня сдача журнала, буду очень занята.
— Когда сможешь, — отвечает мама поникшим голосом.
За дверью меня ждет пустой и холодный подъезд, как и моя жизнь. Спускаюсь по ступенькам в надежде, что морозный воздух выбьет из моей груди тяжесть. Знала бы мама, как она бьет по больному, когда заговаривает о моем одиночестве. Но не скажу же я ей, что мой суженный приходит раз в год и мучает меня эротическими снами? Глупо.
— Хоть на праздники появишься? — летит голос мамы в спину и порождает во мне больной и немыслимый трепет. Новогодняя ночь последняя, после боя курантов мой призрачный суженный исчезнет до следующего декабря. Разве могу я предать его и не прийти в сон? Ненавижу и люблю его. Не представляю какой, а все равно хочу. Знаю, что давно сошла с ума, но пусть хоть родные об этом не знают.
— Мама, я же говорила, что с друзьями отмечаю, — стараюсь улыбаться открыто, поправляю шарф и натягиваю перчатки.
— Друзья… Да, конечно. С наступающим тебя, — в голосе мамы звенит печаль. Она догадывается, что из года в год я праздную в пустой квартире, но она не представляет, как мне в предновогодний вечер плохо.
Возвращаюсь и целую ее в щеку.