— И сколько же ты собрался править кучкой дрожащих тварей, Том?
— Долго. Я переживу их всех.
— Значит, тебе удалось… Ты сделал это.
— Какой волшебник не мечтает создать Философский камень и обрести бессмертие? Я пошёл дальше.
— У тебя получилось создать крестраж. Но как?
— Вы с Ноттом всегда говорили, что я слишком много читаю.
— Артефакт Основателей, верно? Ча… — приступ кашля сотряс тело Бальтазара.
Тёмный Лорд взмахом ладони призвал с прикроватной тумбочки стакан воды и с помощью магии поднёс его к губам больного, охваченного предсмертными корчами. Лестрейндж сделал несколько громких жадных глотков.
— Ты и правда не такой как все, Том, — прохрипел он, вытерев губы и подбородок бумажно-костяной рукой. — Тяжело будет такому особенному влачить существование в облике змеи или крысы. Твоё тело невечное. Если с ним что-то случится, ты превратишься в ничто, дым на ветру, шёпот ветра, меньше чем призрак. Как ты собираешься править — дуя в водосточную трубу?
Внезапно Регулус осознал весь ужас происходящего, всю его мерзость. И всё же где-то в глубине души надеялся, что вот сейчас Повелитель картинно хлопнет себя ладонью по лбу и скажет, что неудачно пошутил.
— Я нашёл подходящий ритуал, — задумчиво покручивая в руках прилетевший к нему стакан, произнёс Тёмный Лорд. Регулус не видел его лица, но чувствовал: Волдеморт улыбался. — Он испробован индийскими шаманами. Магия не ограничивается книгами в твоей библиотеке. Я путешествовал достаточно, чтобы судить.
— Создашь голема?
— Помилуй! Всё куда изящнее. Всего три ингредиента: кровь или плоть слуги, врага и родственника. Лучше живого, иначе могут быть неприятные последствия. Слуг у меня, как ты знаешь, хватает. Возможно, это будут твои дети. Посмотрим, сколько они продержатся. Врагов — и того больше. О родной крови я тоже позаботился.
— Вот как?
— Сын Вальбурги.
В горле Регулуса разом пересохло, а сердце забилось быстрее. Он ослышался. Не может такого быть! Невозможно!
— Он ни о чём не подозревает, послушен и покорен. Рвётся в бой, если верить Антонину.
С ледяным уколом страха Регулус понял, что речь о нём. Дыхание перехватило, словно ему снова пять, и Сириус, сам не зная того, закрыл его в тёмном чулане, где сидит бука. Он боролся с желанием попятиться, заткнув уши, и ворваться в комнату, чтобы прикончить Волдеморта, хотя только что узнал — это бесполезно. Как Тёмный Лорд мог заявлять подобное? Как посмел намекать, что мать… Регулус купался в волнах ярости, не слыша, как Бальтазар о чём-то спрашивал, как часы пробили полдень… Пальцы сжались на рукояти волшебной палочки. Что он делал? Что собирался делать? Регулус вновь перевёл взгляд на Тёмного Лорда. Он говорил, он всегда так много говорил…
— …слишком важен. Его следует держать подальше от авроров, получивших приказ бить на поражение.
Бальтазар слегка приподнялся. Его лицо скривилось от боли, но он не отрывал взгляда от собеседника.
— Ты растишь его как свинью на убой.
— Убой? Зачем такие крайности? Я же сказал, для ритуала лучше, если парень будет жив. А сейчас прости, мой друг, — в насмешку подчеркнул Волдеморт и поднялся на ноги, — у меня много дел. Эдгар Боунс доставляет хлопоты. В конце недели он собирается выступить на заседании Визенгамота и разоблачить ещё одного моего друга. Крэбб так нелепо попался на организации договорного матча в лиге. Я должен предупредить его, а дальше он всё сделает сам. Вы всегда всё делали сами. Ты знаешь, как я не люблю пачкать руки. Вечером я должен нанести визит зельевару в Лютном переулке. Он изготовил по моему заказу нечто потрясающее. У меня большие планы на это зелье, но не стану утомлять тебя подробностями. Пора прощаться. Твой старший сын сказал, что проклятье доставляет тебе невероятные мучения. Неважно выглядишь. Кажется, чуть тронь — вся кожа треснет, как древний пергамент. Полагаю, ты не будешь возражать, если я ускорю твою кончину и принесу облегчение. Это мой последний дружеский жест для тебя.
Бальтазар больше не смотрел на него — то ли сил не было, то ли желания.
— Боишься, что я проболтаюсь. Твоя тайна уйдёт со мной в могилу, Том. Мы сами их вырыли, последовав за тобой, — выдохнул Лестрейндж, откинувшись на смятые подушки.
— Пусть тебя утешит то, что ни один Вальпургиев рыцарь не был мне так полезен, как ты. Благодаря тебе я свёл знакомство с Малфоями, Селвином и брюзгой Ноттом. Ты представил меня Блэкам и их горячей дочурке. Твоя невестка, к слову, напоминает мне Вальбургу. Дикий нрав.
— Кончай это, Том.
— Как скажешь, — Волдеморт отошёл к дверям, и Регулус не мог его видеть. — Авада Кедавра, — заклинание прозвучало, как гром в комнате.
Спальня погрузилась в мёртвую тишину. Дверная ручка щёлкнула, а затем Регулус услышал удаляющиеся по коридору шаги. Он ударил по стене кулаком, прижался к ней щекой. Бессвязные мысли заполнили голову. Это нереально. Не взаправду. Ни холод шершавого камня под щекой, ни в кровь содранные костяшки, ни покойник в комнате… Дрожа всем телом, разрываясь между ужасом и ненавистью, Регулус выпрямился и побрёл по тайному ходу.
В библиотеке было тихо и темно, только дождь остервенело бил в окна.
Регулус заметил тёмно-красные пятна на паркете — накапало с его пальцев.
Одна капля ценнее всей крови, что течёт в жилах Лестрейнджей.
Он осмотрел свои липкие ладони, повернул их тыльной стороной, стиснул в кулаки и снова разжал. Хватит ли Тёмному Лорду его пальца? Или понадобится вся кисть? Может, для ритуала и этого будет мало. В ход пойдёт голова. Или сердце. За сколько лет его разберут по частям? О! Он действительно не такой, как все.
В темени скопился жар — тлел язычок пламени гнева, но в груди всё замёрзло, покрылось ледяной коркой.
Регулус очистил руки и вернулся в гостиную с натянутой вежливой улыбкой, с безмятежным выражением лица. Усилия были ни к чему. Зала была пуста, а сверху раздавались крики и рыдания.
Пламя уже расползалось в камине — Волдеморт ушёл, вне сомнений, со всей надлежащей скорбью сообщив членам семьи о поразившей их род утрате. Он не смог помочь. Уже поздно. Больной был слишком слаб. Ничего страшного. На Повелителя нельзя сердиться. Он велик, грозен, но милосерден, как и положено божествам.
Однако если Тёмный Лорд и был богом, то тем, кто пожирал своих детей. Ложное солнце. Запятнанное. Чёрная дыра, заглатывающая чужие жизни. Мошенник, играющий на фантазиях дурачья, романтиков — идиотов, выстроившихся в очередь в пасть людоеда.
Регулус не стал подниматься по лестнице. Он вышел из дома и под дождём двинулся к воротам Лестрейндж-парка. Все гаргульи во дворе ожили. Они рычали и били хвостами, будто знали больше, чем хозяева. Они пытались сорваться в воздух с насиженных мест и растерзать невидимого врага, но были прикованы к камню. Они ничего не могли поделать.