— Пятьдесят тысяч долларов.
— Понятно. — Джоэл взял со стола нож для вскрытия конвертов. — А каков, по-вашему, будет годовой доход от этого компьютера, если мы начнем его выпускать?
— Полагаю, несколько миллионов, — осторожно сказал Сэм.
— Вот как. — Джоэл, казалось, погрузился в раздумья. — Не могли бы вы уточнить цифру?
— Ну, может, два с половиной миллиона.
— Два с половиной? Вы уверены в этой цифре?
Сэм немного забеспокоился.
— Я не делал специальных расчетов, если вы это имеете в виду.
— А может, она будет меньше?
— Не исключено.
— А больше? Например, три миллиона?
— Может, и так.
— А две и восемь десятых миллиона?
Сэм несколько секунд смотрел на Джоэла, потом резко встал.
— Вы меня выпроваживаете, не так ли?
Сюзанна, едва слышно вздохнув, поднялась со стула.
— Выпроваживаю вас? — Джоэл, казалось, был озадачен, словно затрудняясь понять смысл услышанного. — С чего это вам пришло в голову?
Сэм выпятил челюсть.
— Тогда просто ответьте на мой вопрос.
Джоэл насмешливо произнес:
— С какой стати мне выпроваживать человека, желающего принести компании годовой доход в два миллиона долларов? Ведь это примерно столько же, сколько ФБТ платит за уборку мусора! — Лицо Сэма побледнело. — Мистер Гэмбл, вы совершенно не имеете понятия о том, что говорите. Вы даже не представляете стоимости того, что продаете и во что это обойдется нашей компании. Очевидно, свое домашнее задание вы не приготовили, в противном случае вам не пришлось бы отнимать у меня время, затевая эту встречу!
Джоэл поиграл переключателями на установленной перед ним панели, а потом начал их нажимать. Медленно повернув голову, он посмотрел в окно. Сэм, проследив за ним взглядом, увидел, как семь столбов воды, бивших из каменных фонтанов, один за другим стали угасать. Джоэл Фальконер, подобно какому-то божеству, мог управлять силами Вселенной. Эту демонстрацию мощи Сэм, конечно, заметил.
Когда исчез последний столб воды, Джоэл продолжил речь:
— Меня совершенно не интересует человек, приходящий ко мне с рассказом про компанию на грани банкротства, получившую прибыль в двести пятьдесят тысяч долларов. Меня не интересует доход даже в два миллиона долларов. Вот если бы вы сказали, что собираетесь заработать для меня сто миллионов, я мог бы вас выслушать.
— Вы просто сукин сын.
Джоэл пошевелил рукой, и все семь фонтанов вновь ударили в небо.
— Я вышвыриваю вас не потому, что вы грубы и невежественны. Я вышвыриваю вас даже не из-за того, что у вас нет понятия о приличиях и вы перед визитом не удосужились хотя бы постричься. Я вас вышвыриваю только из-за того, что вы мыслите недостаточно широко. Всего хорошего, мистер Гэмбл.
Сэм на несколько секунд замер, а потом, схватив со стола плату компьютера, двинулся к выходу. Но перед дверьми задержался и обернулся к Джоэлу.
— Мне жаль вас, Фальконер! Вы еще глупее, чем я думал. — И с этими словами покинул офис.
Кровь отхлынула от лица Сюзанны, кожа стала пепельно-серой. Повернувшись к ней, Джоэл сразу понял ее состояние, но и не подумал как-то ободрить.
— Мне все равно, чем ты обязана своим приятелям. Но никогда впредь не доставляй мне подобных хлопот.
— Я не думала, что это будет так обременительно, — произнесла она дрожащим голосом. — Понимаю, он был непростительно груб, но… — Джоэл метнул на нее столь властный взгляд, что она запнулась. Как можно защищать Сэма после того, что он сказал? Но ведь и отец тоже не слишком миндальничал — он же намеренно поймал его на удочку. — Просто вы обошлись с ним слишком жестоко, — неуверенно закончила она.
— Ты что, всерьез защищаешь его?
— Нет, я…
Откинувшись на спинку кресла, он посмотрел на нее словно издалека, и от неприкрытой враждебности ей стало не по себе. У нее хватило наглости поставить под сомнение авторитет отца, и теперь ее ждет наказание. Не прибавив больше ни слова, Джоэл нажал кнопку селектора:
— Моя дочь уходит. Будьте любезны, проводите ее!
Начался бесконечный период ледяного молчания Джоэла Фальконера.
Сюзанне случалось наблюдать, как молчание отца переносят другие, но самой ей редко доводилось испытывать это на себе — и никогда еще оно не было столь длительным. По мере того как проходили недели и приближался день свадьбы, Сюзанна все сильнее чувствовала себя так, словно ее кто-то проклял. Несмотря на все ее повторные извинения и попытки вернуть отцу хорошее настроение, он продолжал хранить неодобрительное молчание.
Кэлу пришлось на несколько недель уехать по делам в Европу, поэтому рассчитывать на его посредничество не приходилось. Каждый день, казалось, приносил очередное препятствие на пути приготовлений к свадьбе. Дважды она поднимала трубку, намереваясь позвонить Сэму и высказать все, что думает по поводу его поведения, но оба раза вешала ее, так и не набрав номер. Лучше уж не говорить с ним вовсе. Будет гораздо лучше не думать ни о его грубости, ни о том сумасшедшем энтузиазме, с которым он пытался внедрить в дома граждан свои компьютеры, словно обычные стереоприемники или телевизоры.
В конце концов отец простил ее, но лишь после того, как прочитал ей полную сарказма нотацию о вреде нажима и неуважительного отношения к старшим. Доселе не известный ей внутренний голос цинично прошептал, что Джоэл не смягчился бы так быстро, не будь ему позарез нужно, чтобы она сопровождала его в недельной поездке в Париж. Развлекать членов кабинета министров без официальной хозяйки рядом ему было бы вовсе не с руки.
Прибыв в Париж, они остановились в «Крильоне», любимом отеле Джоэла, — внушительном сооружении из серого камня в северо-восточном углу площади Согласия. Вечером в день прибытия в их апартаментах объявился Кэл, готовый сопровождать их на прием в американском посольстве, располагавшемся поблизости, на авеню Гэбриэл. В присутствии Джоэла и его помощников ее встреча с Кэлом была теплой, но несколько сдержанной. На приеме в посольстве времени поговорить почти не было, но, когда они уже собирались уходить, Кэл послал ей озорную улыбку, как бы говорящую: «А у меня есть секрет».
— Нам нужно кое-что отпраздновать сегодня, — объявил он. — Я заказал для нас обед в «Туре».
«Тур л’Аржен» был одним из самых известных ресторанов мира, но, усаживаясь в лимузин, Сюзанна ощутила некоторое беспокойство и предложила поехать куда-нибудь в менее респектабельное место. Мыслями она вернулась к одному дождливому вечеру, проведенному в Париже несколько лет назад.
— Ты не возражаешь против «Купола» на Монпарнасе? Знаю, что это просто пивная и мы для нее слишком разряжены, но все равно будет забавно.
Кэл бросил на Сюзанну тот скептически-снисходительный взгляд, каким иногда одаривал ее и отец.
— У тебя что, одно из тех безумных монмартровских настроений, что ли? — поддразнил он Сюзанну, и морщинки в уголках его красивых голубых глаз стали глубже.
Почувствовав, что Кэл чем-то взбудоражен, она улыбнулась в ответ. Наверняка припас для нее историйку о каком-нибудь своем блестящем маневре, проведенном во время переговоров с французскими промышленниками. Он был само изящество, само совершенство. Несмотря на разницу в возрасте, он мог дать все, чего только она могла пожелать от супруга. У них были общие интересы, они росли в одной среде, были одной касты.
Повинуясь порыву, Сюзанна наклонилась и страстно впилась губами в его губы. Ответив мимолетным поцелуем, он тотчас многозначительно указал взглядом на затылок шофера. Потом потрепал ее по колену и стал что-то рассказывать о случае, произошедшем на приеме.
Это обидело Сюзанну. Кэл был ярым поборником соблюдения приличий, и обычно ее это не особенно трогало. Но ведь сейчас они в Париже! Разве нельзя было «расстегнуть свой мундир» хотя бы на этот вечер? Уже показались неоновые огни «Купола», а Кэл все продолжал рассказывать о приеме в посольстве, и она представила, что в лимузине рядом с ней сидит Сэм Гэмбл. Вот Сэм опрокидывает ее на плюшевое сиденье и запускает руки под юбку. Вот Сэм обнаруживает, что под платьем у нее ничего нет — она голая и готова его принять… С Сэмом можно было быть совсем иной — сексуальной и страстной, раскованной и неистовой.
Сюзанна решительно отбросила это видение. Несколько минут спустя, когда они входили в «Купол», между ними завязалась беседа, бесцельная и легкая, словно облако мыльных пузырей.