Те двое за передним столиком досидели до конца выступления, а потом купили всем выпивку.
— А вы, ребята, умеете завести публику, — сказал Мо Геллер, позвякивая кубиками льда в бокале. — А свое у вас что-нибудь есть?
Бенни заверил, что и своих вещей у них достаточно, и все семейство Довидо снова вышло на сцену; они исполнили две песни, написанные их бас-гитаристом. Когда они закончили, Мо передал им свою визитку.
— Конечно, о контракте говорить пока рано, но впечатление на меня вы определенно произвели. Мы с вами свяжемся.
А потом все члены семьи Довидо отправились к Конти и Пейджи отпраздновать это дело. Курили травку, дурачились и пили дешевое вино. Конти завел разговор о том, как много все они для него значат, и в конце концов пустил пьяную слезу. У всех слегка закружилась голова от сознания, что первые шаги к успеху уже сделаны. К тому времени, когда рассвет посеребрил облака, мужчины разбрелись по углам квартиры и уснули. А Пейджи по-прежнему бодрствовала у окна в кресле.
В шесть часов она вышла из квартиры и направилась вниз по замусоренному коридору к висевшему у парадного входа таксофону. Отыскав в кармане монету, Пейджи вставила ее в щель автомата и, чуть поколебавшись, набрала номер. Сюзанна еще наверняка в постели, а домоправительница до восьми не приходит. Если отец никуда не уехал, он снимет трубку сам.
— Да? — Отец ответил так резко и бесцеремонно, словно говорил по внутренней связи своего офиса.
Она обвила грязный растянутый шнур телефона вокруг пальца.
— Папа, это Пейджи.
Последовало минутное замешательство, а потом он ответил:
— Сейчас шесть часов утра, Пейджи. Я одеваюсь. Чего ты хочешь?
— Послушай, прости, что не могу прийти к тебе на день рождения. У меня… мне кое-что предстоит.
— А я и не знал, что ты приглашена.
У нее от горечи скривило рот. Ей надо было бы догадаться, что приглашение исходит от Святой Сюзанны!
— Да, меня пригласили.
— Понимаю.
Она обратила лицо к стене и быстро и яростно заговорила:
— Послушай, тебе, может быть, интересно узнать, что сегодня приходил нас послушать человек из «Ажди рекордс» — он хочет поговорить с нами насчет контракта.
Пейджи сильно зажмурила глаза и затаила дыхание, ожидая ответа отца. Мысленно она просила его сказать ей те слова, которые она так жаждала услышать, — слова одобрения и похвалы.
— Понимаю, — повторил он.
Прислонившись лбом к стене, Пейджи так сильно сжала телефонную трубку, что костяшки пальцев побелели.
— Конечно, это еще не бог весть что, но «Ажди» — все-таки крупная компания. Они прослушивают множество рок-групп, и мы можем прорваться.
Джоэл вздохнул:
— Не знаю, почему ты мне все это рассказываешь, Пейджи. Ты наверняка не ждешь моего благословения. И когда ты начнешь наконец вести себя как взрослая?
Она вздрогнула и закусила удила.
— Эй, Джоэл, да я пошутила! Жизнь слишком коротка, чтобы думать о подобном дерьме! — По щекам Пейджи покатились слезы.
В его ответе сквозило неодобрение.
— Мне пора одеваться, Пейджи. Если ты когда-нибудь начнешь вести себя с такой же ответственностью, как твоя сестра, я поговорю с тобой с большим удовольствием.
Когда он повесил трубку, по всей линии прошел жесткий щелчок.
Пейджи так и осталась стоять неподвижно, держа трубку у уха. Там, где она прижималась щекой к стене, от ее слез размазались небрежно нацарапанные непристойности и телефонные номера.
— Не бросай трубку, — прошептала она. — Мне вовсе не хотелось доставлять тебе столько неприятностей. Просто я хочу, чтобы ты мной гордился. Папа, мне так хочется, чтобы ты хоть однажды был горд мной!
Хлопнула дверь, и через коридор, направляясь на работу, прошел парень лет двадцати — двадцати пяти. Пейджи бросила трубку и распрямилась так быстро, словно прострелило в позвоночнике. Подняв подбородок, она проводила парня глазами, приняв беззаботную разухабистую позу.
Позади раздался длинный низкий свист.
Пейджи взъерошила свои волосы.
— Пошел ты на… болван!
Сюзанна поставила серебристый «мерседес-седан», подаренный ей отцом на день рождения, на стоянку у Дворца изящных искусств. Ротонда с куполом высилась над другими зданиями Приморского района Сан-Франциско, подобно свадебному торту. Когда Сюзанна подъехала к городу, начал накрапывать мелкий дождик. Выключая дворники ветрового стекла и зажигание, она заметила, что у нее слегка дрожат руки. «Еще есть время вернуться», — сказала она себе, нервно поправила тщательно уложенные волосы и положила ключи в висевшую на плече маленькую кожаную сумочку.
Выйдя из машины, она внезапно ощутила, что в нее словно вселилось незнакомое существо — беспокойный, мятежный дух. Что же заставляет ее делать все эти не свойственные ее характеру вещи? Сюзанну начало угнетать чувство вины. Она готовилась к совершению именно тех безответственных действий, за которые так критиковала сестру.
Чтобы отвлечься от анализа собственного поведения, Сюзанна, направляясь к ротонде, начала вспоминать историю здания. Дворец изящных искусств построили в 1913 году как часть экспозиции Пан-Тихоокеанской выставки, посвященной открытию Панамского канала. Его восстановили почти что из руин в конце пятидесятых годов, и сейчас там устроили «Эксплориториум» — музей прикладных научных исследований, который так приглянулся детям города. До недавнего времени советом директоров музея руководил Джоэл, а потом его место заняла Сюзанна.
Обойдя «Эксплориториум», она прошла по дорожке, ведущей к ротонде, построенной на берегу маленькой лагуны. Купол поддерживали массивные колонны, а свод был стянут по периметру классическим фризом. Дождь пошел сильнее, и здание казалось сырым, холодным и покинутым.
Взглянув между колонн на мрачную под нависшими дождевыми тучами лагуну, Сюзанна скрестила руки на груди и поежилась. Она пожалела, что, надев шерстяные слаксы и вязаный синтетический свитер, не выбрала блейзер потеплее.
Девушка, нервничая, повертела на пальце обручальное кольцо. Если не считать маленьких золотых часов, это было ее единственное ювелирное украшение. «Чем меньше, тем лучше, — говаривала ее бабка. — Помни, Сюзанна: чем меньше, тем лучше». Впрочем, Сюзанна считала, что иногда меньше — оно и есть меньше.
Ее вдруг охватило чувство униженности. Ей не следовало сюда являться. Боже, как все это непросто! Сюзанне хотелось верить, что она пришла сюда только из интереса к содержимому кожаного кейса Сэма Гэмбла, но ей не удалось себя в этом убедить.
— Я был прав, ожидая тебя!
Она, вздрогнув, повернулась и увидела, что к ротонде приближается Сэм. Кожаная куртка была усыпана каплями дождя и в темной шевелюре блеснуло что-то серебристое. Сюзанна поняла, что он носит серьгу. Внутри что-то оборвалось. И какая женщина способна уйти от отца и жениха, чтобы встретиться с мужчиной, который носит серьгу?
Сэм Гэмбл поставил кожаный кейс рядом с козлами и деревянными рамами, которыми пользовались здесь для ремонтных работ. Когда он приблизился, она ощутила, как пахнут дождем его волосы. Сюзанна не могла отвести глаз от нескольких прилипших к его щеке темных прядей волос и серебряной серьги в форме первобытной каменной статуи с острова Пасхи. Когда он заговорил, серьга начала раскачиваться взад-вперед, приковывая к себе, словно взгляд гипнотизера.
— Я обычно жду от людей слишком многого, а потом разочаровываюсь.
Сюзанна засунула руки в карманы своего блейзера и приготовилась хранить молчание. Как это ни смешно, именно из-за таких пауз ей и удалось заработать себе репутацию полностью владеющего собой человека. А затем она, словно поддавшись гипнозу раскачивающейся серьги, неожиданно для себя самой высказала то, что на самом деле думала: