— Прекрати, Сэм! — Сюзанна не хотела все это слышать. У него не было чувства осторожности. Никакого чувства вообще. Она вырвалась от Сэма и шагнула к отцу.
— Я никому не хотела причинить боль. Прости меня. Я просто… я просто не могла ничего с собой поделать.
Джоэл отвернулся, как будто не мог больше на нее смотреть. Его глаза снова скользнули по захламленному сборочному столу. Наконец он заговорил ледяным голосом:
— Ты сделала плохой выбор, Сюзанна. Ты связала свое будущее с хулиганом и с игрушкой, которая никому не нужна. Если бы ты меня не предала, мне было бы даже жаль тебя.
— Я не предавала. Я… я люблю тебя.
— Ты превратилась в шлюху. Неблагодарную, дешевую маленькую шлюху!
Его слова били, как крохотные смертоносные дробинки. Она хотела как-то защититься от них, но у нее не осталось сил. В небольшом гараже воцарилась мертвая тишина. Все стояли, не двигаясь, как будто им некуда было идти отсюда.
— Не кажется ли вам, что вы немного увлеклись, мистер Фальконер?
Из парикмахерского салона послышалось бренчание браслетов.
Анджела вошла в гараж, и Джоэл посмотрел на нее столь уничтожающим взглядом, что любая другая женщина тут же удалилась бы, — но не Анджела! Анджела всегда обожала импозантных мужчин, а Джоэл Фальконер был именно импозантен, хоть он, возможно, и оказался сукиным сыном — это она намеревалась выяснить.
— Ваша дочь — одна из самых приятных молодых леди, которых я имела удовольствие встречать. А то, что вы сказали о моем сыне, назвав его хулиганом, то тут я хочу вам заметить — я с вами совершенно не согласна!
Сэм шагнул к матери:
— Не вмешивайся! Это тебя не касается!
Анджела выставила вперед руку:
— Минутку, Сэмми! Я еще не все сказала.
Джоэл смотрел на Анджелу, как на какую-то отвратительную рептилию, переводя взгляд с раскачивающихся пластмассовых серег на босоножки с позолотой.
— Во всяком случае, позволь твоей матери высказаться. Ее мнение стоит выслушать.
Руки Сэма дернулись, он с шумом выдохнул. Сюзанна выскочила вперед, встав между ним и отцом.
— Нет, Сэм! Ты только сделаешь еще хуже! — Она повернулась к Джоэлу. — Наши проблемы не имеют никакого отношения к госпоже Гэмбл.
Анджела уперлась в бедра руками.
— Перед тем как вы уйдете, позвольте мне сказать вам одну вещь, мистер Фальконер…
— Мать! Ни слова больше!
Анджела отмахнулась от Сэма и сосредоточила все внимание на Джоэле.
— Позвольте сказать, что вам стоит дважды подумать, прежде чем поносить моего сына, потому что вы не знаете, кто он на самом деле.
Тон Сэма стал еще более угрожающим.
— Перестань, мать! Я тебе сказал!
Анджела подняла подбородок выше, чем это мог вынести президент ФБТ.
— Мой сын, которого вы назвали хулиганом и который, по-вашему, недостаточно хорош для вашей дочери…
— Прекрати, мать!
— Мой сын — волею судеб — единственный ребенок Элвиса Пресли мужского пола!
В гараже стало абсолютно тихо. Лицо Сэма казалось высеченным из камня. У Сюзанны от удивления раскрылся рот.
Несколько секунд Джоэл Фальконер не двигался с места. Наконец он повернулся к Сюзанне с выражением муки на лице.
— Я тебе этого никогда не прощу, — прошипел он и вышел вон.
Сюзанна хотела броситься за ним, но Сэм схватил ее прежде, чем она успела сделать шаг.
— Не смей! — зарычал он, толкая ее за сборочный стол. — Ты останешься здесь! Дьявол, как ты могла только подумать пойти за этим ублюдком!
Анджела, ни слова не говоря, вернулась к своим пожилым леди. Сэм подождал, пока машина Джоэла отъехала, и пулей вылетел из гаража. Сюзанна потерла место на руке, где он ее схватил, и потянулась за паяльником. Но руки так дрожали, что она не могла ничего делать. Сюзанна посидела в молчании, ожидая, пока дрожь утихнет.
Сэм не вернулся к обеду, хотя Янк и Роберта уже несколько часов как пришли. Бессмысленная болтовня Роберты в сочетании с абсолютным молчанием Янка довели Сюзанну до белого каления. Почувствовав, что сейчас сорвется, она ушла в кухню и начала готовить салат. Она резала зелень, когда вошла Анджела.
— Наверное, мы с тобой будем обедать одни, Сюзанна. Думаю, Сэмми на какое-то время исчезнет.
Анджела плеснула на руки жидкость для мытья посуды и помыла их под краном.
— Давай я подрежу сыра и салями, и у нас получится салат, как у шеф-повара, — «Особый вечерний для дам».
— Прекрасно.
Браслеты Анджелы зазвенели у дверцы холодильника. Она достала несколько пакетов с деликатесами.
— Ты любишь оливки?
— Оливки — это прекрасно. — Сюзанна повертела в руках нож для чистки овощей. — Я очень сожалею об этой ужасной сцене с моим отцом. Плохо, что я живу за ваш счет да еще приношу вам неприятности.
Анджела прервала ее оправдания:
— Ты не отвечаешь за своего отца. И мне нравится, что ты с нами. Ты настоящая леди. Ты прекрасно подходишь Сэмми. Мы с ним — ты, наверное, заметила — не слишком ладим. Он меня стыдится.
Вежливое отрицание просилось Сюзанне на язык, но она промолчала. Раз Анджела имела мужество быть честной, она не должна оскорблять ее увертками хорошего тона.
— Он еще молод, — ответила Сюзанна. Лицо Анджелы смягчилось.
— Он молод и бунтарь. Что я с ним пережила!
Боль, вызванная столкновением с Джоэлом, пересилила любопытство, вызванное странным заявлением Анджелы. Сейчас Сюзанна вспомнила его.
— Его отец?..
— Пожалуй, Фрэнк Гэмбл был славный человек, но у него совершенно отсутствовало воображение.
Рука Сюзанны замерла над салатом. Она не ожидала услышать о Фрэнке Гэмбле. А как же Элвис?
Анджела начала разворачивать пакеты с деликатесами.
— Мне пришлось выйти за него замуж, потому что я была приличной итальянской девочкой, у которой возникли кое-какие проблемы, — надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Но у нас было мало общего. А когда Сэмми стал подростком, Фрэнк всегда кричал на него и обзывал хиппи и тунеядцем, и Сэмми убежал из дому. Это было ужасно. Я любила Сэма гораздо сильнее, чем Фрэнка. Когда пару лет назад Фрэнк ушел от меня к другой женщине, я почувствовала настоящее облегчение, хотя на собраниях «Общества Алтаря» всегда говорила, что совершенно разбита, — я ведь католичка.
— Я знаю.
Сюзанна пыталась хоть как-то осмыслить услышанное.
— Конечно, обидно, что Фрэнк сбежал с одной из этих двадцатилетних, когда моя грудь начала обвисать и лицо стало уже не так красиво. Я была так хороша, когда мне было двадцать! — мечтательно произнесла она, а потом застенчиво засмеялась. — Послушай, ты, наверное, подумала, что мне уже пора в могилу, а не вспоминать лучшие времена. Ты хочешь узнать об Элвисе, правда?
— Нет, если вы не хотите мне об этом рассказывать.
— Нет, почему же. Просто… Сэмми терпеть не может, когда я про него рассказываю. Я знала, что тогда в гараже должна была помалкивать, но твой отец — прости за выражение — вел себя как настоящий ублюдок.
— Он не всегда такой. Боюсь, я причинила ему очень сильную боль.
— Сэмми все время делает мне больно, но я никогда так не веду себя с ним.
Глаза Сюзанны наполнились слезами. Она моргнула несколько раз и быстро сполоснула помидоры.
— Где вы повстречались с мистером… Элвисом?
— Как-то в пятидесятых я ездила в Лос-Анджелес и снималась в массовках в кино. Я получила работу в «Люби меня нежно». Это была первая главная роль Элвиса, и женская половина массовки со всего мира хотела бы попасть в этот фильм. К счастью, у меня был друг со знакомствами. Как бы то ни было, я туда попала.
Она рассеянно откусила кусочек швейцарского сыра.
— Стоит мне закрыть глаза, и я сразу же вижу, как он поет эту песню под титры.
Она начала мурлыкать «Люби меня нежно».
Что-то показалось Сюзанне странным. Сэму было двадцать четыре года. Он родился в 1952-м. Определенно, в эти годы Элвис еще не начал сниматься в главных ролях.
— Когда снимали этот фильм?
— Я не слишком сильна в датах. Впервые я встретила его задолго до этого. Полагаю, в 1951 году. Я приехала в Нэшвел с подругой. Тогда Элвис готовился подписать свой первый контракт со студией звукозаписи. Надо было его видеть! Юный и сексуальный, со своими тяжелыми веками и набриолиненными волосами. Не суди обо мне плохо, Сюзанна. Я была хорошей девочкой. Я всегда ходила к обедне. Как-то я думала даже уйти в монастырь. Но Элвис — он был почти как святой. Тебе в салат яйца вкрутую?