Она принялась возиться с пробкой, заталкивая ее в бутылку с вином, которую они не допили.
— Давай сходим завтра. Сегодня я немного устала.
— А мне очень хочется побывать на пляже именно сейчас, — спокойно сказал он.
— Уже поздно, Янк. И там крутой спуск.
— Сейчас полная луна. Будет хорошо видно.
Сюзанна бросила на Пейджи умоляющий взгляд, и в сестре взыграли материнские инстинкты. Она отложила мочалку для мытья посуды и тронула Янка за руку.
— Бродить по пляжу — это моя специальность. Если будете хорошо себя вести, я, возможно, даже разрешу вам поласкать мои прелести за скалами.
Руки Сюзанны замерли на пробке, когда она увидела, как губы Янка расплылись в медленной, сонной улыбке, казавшейся почти гипнотической. Пейджи права. Янк превратился в невероятно привлекательного мужчину, а она этого и не заметила.
Пейджи сплела свои пальчики с его пальцами и подтолкнула к двери.
— Не жди нас, — бросила она через плечо. — Я не дам ему вернуться, пока не проделаю с ним все, что запланировала.
Несмотря на браваду, Пейджи почувствовала себя неуютно, едва коттедж скрылся из виду и они остались вдвоем. В Янке было нечто мистическое — словно ему было ведомо то, чего не знают другие. Ей совсем не улыбалось робеть перед Янком, но как взять контроль над ситуацией, она не знала.
Луна освещала их путь, сияя серебром на суровых скалах, когда они спускались по тропе к пляжу. Ночь выдалась теплой и безветренной, и волны мягко накатывали на берег. Пейджи подошла к самому краю пляжа, притворяясь зачарованной этими безбрежными водами; на самом же деле она пыталась не обращать внимания на то, что Янк совершенно открыто ее изучает.
Его пристальный взгляд вызывал у нее все большую неловкость. Тогда она обратилась к своим старым штучкам:
— Вам говорили, что вы невероятно сексуальны?
— Да.
— Сюзанна полагает, что вы чертовски рассеянны.
— Знаю.
— И это не раздражает вас?
— А по-вашему, должно раздражать?
— Откуда мне знать? Если вам нравится жить так, чтобы все считали вас странноватым, то, по-моему, это никого не касается.
Янк тихо рассмеялся.
Его веселость обозлила Пейджи. Он хочет показать ей, что понимает нечто такое, о чем она даже не догадывается. В отместку она, ухватившись за край своей спортивной майки, принялась стягивать ее, обнажая грудь.
— Пошли плавать!
Он схватил ее за руки, остановив их движение на удивление крепким захватом.
— Нет, мне бы не хотелось, чтобы вы передо мной раздевались.
— О Господи, еще один! Сначала Митч, а теперь и вы. Кто вы? Парочка буддистов или что-то в этом роде?
— Возможно, Митч тоже из тех, кто понимает. Совращение любого из нас было бы ошибкой с вашей стороны. Во всяком случае, сейчас.
— С чего это вы возомнили себя богом? Почем вам знать, что для меня ошибка, а что нет?
— Просто я знаю, и все. Во время обеда я совершенно отчетливо представил, чем все это может обернуться. Разумеется, если нам очень, очень сильно повезет.
— Что и чем может обернуться? О чем это вы?
Он рукой погладил ее щеку с той величайшей нежностью, какой ей еще не приходилось встречать ни в одном из знакомых мужчин, и она заглянула ему в глаза, такие же мудрые и страдальческие, как у Христа на иконе, выставленной в дешевой лавочке.
— Пейджи, какое-то время вам не следует предлагать себя никому. По крайней мере в сексуальном смысле. Это очень важно.
Она ладонью отбросила его нежную руку:
— Я буду «предлагать себя» кому захочу! Господи, да вы и вправду чокнутый! С этого момента занимайтесь только своими чертовыми делами, понятно? И вообще, пошли бы вы на… мистер. Вот именно, вы правильно меня поняли.
Он улыбнулся ей доброй грустной улыбкой и, отвернувшись, стал смотреть на волны.
Сюзанна улеглась в постель задолго до того, как Янк и Пейджи вернулись с пляжа. Сама мысль о еще одном разговоре насчет возвращения была ей невыносима. Взбивая подушки, она вспомнила поразившую ее реакцию Пейджи на появление Янка. Сексуальная пикировка сестрицы с Митчем совсем не удивила ее — Митч был невероятно привлекательным мужчиной, — но Пейджи, казалось, пленил Янк.
Закрыв глаза, она попыталась расслабиться и уснуть, но веки то и дело сами собой поднимались. Чтобы отвлечься, она принялась размышлять, каково было бы отдаться Янку. Но сколько ни старалась, единственным, что ей удалось нарисовать в своем воображении, был Янк, отвлекающийся в самый ответственный момент.
И тут, к своему вящему стыду, она почувствовала приступ желания. Впервые ей пришло в голову, что впредь придется учиться жить с несбыточными сексуальными желаниями. Она была чувственной женщиной, и сексуальные желания отнюдь не собирались оставлять ее только из-за того, что у нее больше нет мужа, который мог бы их удовлетворять. В то же время она и представить себе не могла, что когда-нибудь опять сможет создать в себе тот глубокий эмоциональный настрой, который необходим ей для сексуальных отношений.
В голове Сюзанны возник образ Сэма, нависающего над ней в момент, когда они отдаются друг другу. Это видение причиняло столь острую боль, что она прикусила губу. «Не думай об этом, — приказала она себе. — Подумай о чем-нибудь другом!» И стала думать об унылых, лишенных секса годах, что ждут ее впереди. Потом вновь попыталась «представить себя с Янком, но картина не складывалась. Ее место заняла другая, где она вдвоем с Митчем. Успокоив себя тем, что от фантазий особого вреда не будет, она позволила себе снять с него черные спортивные трусы, в которых он уходил на пляж. Представив его формы и размеры, она почувствовала, как в конечностях разливается приятная слабость. Она позволила ему поднять себя и уложить на синее шелковое покрывало. Она вызвала в воображении запах, который был неотделим от него, — запах накрахмаленной рубашки и чистой кожи. Тело налилось расслабляющей тяжестью.
Тяжело вздохнув, она зарылась лицом в подушку. Как только глаза закрылись, в сознании возник рот Сэма. Рот Сэма — жесткий и решительный, шепчущий вечную молитву из слов вероломной любви.
На следующее утро она поднялась очень рано, все еще немного не в себе после кошмарной ночи. Держа босоножки в руке, чтобы не шуметь, она тихонько направилась к двери, рассчитывая исчезнуть прежде, чем проснется Янк. Позже она приготовится к встрече с ним, но никак не сейчас.
— Сюзанна?
Увидев, что Янк уже не спит, она в отчаянии тяжело вздохнула. Его волосы были взъерошены; он натянул помятые брюки, что были на нем вчера. Больше ничего на нем не было. Лишь сейчас она поняла, что никогда раньше не видела Янка без рубашки. Его грудная клетка была настолько худой, что ее вполне можно было бы назвать костлявой, если бы не упругость плоти, делавшая его худобу привлекательной.
— Собираюсь в город, — сказала она, торопясь уйти, пока он не остановил ее. — Думаю купить какую-нибудь сдобу к завтраку.
— Да не надо нам никакой сдобы. — Он подошел к кухонному столу, выбрал из вазы с фруктами персик посочнее н впился в него зубами. Медленно прожевав, он стал рассматривать персик, словно видел его впервые. — Для тебя, Сюзанна, будет лучше, если ты примиришься с мыслью поехать со мной обратно сегодня после обеда.
— Сегодня после обеда? Это невозможно!
— Ты бы предпочла дождаться завтрашнего утра?
— Нет, я…
— Тогда сегодня после обеда. — Он сделал это заявление со зловещей решимостью.
— Янк, я не хочу возвращаться. Пока не хочу. Не дави на меня!
— Но кто-то же должен давить! Митч меня разочаровал. Это он должен был на прошлой неделе привезти тебя назад.
— Я вам не какой-то там груз! Послушай, Янк. Одна только мысль встретиться с Сэмом… я просто не вынесу этого!
— Конечно же, вынесешь. Ты очень сильная, Сюзанна. И ты сама должна постоянно напоминать себе об этом.
Она вовсе не чувствовала себя сильной. Она чувствовала себя маленькой девочкой со связкой лопнувших воздушных шариков, намотанной на пальцы.
— Быть вынужденной ежедневно по десять раз на дню сталкиваться с Сэмом — это несколько больше, чем я сейчас в состоянии вынести.