Он, должно быть, замечает тень на моем лице, потому что говорит:
— Таков порядок вещей. Люди входят в твою жизнь и снова уходят. Это больно, каждый раз. Пока не научишься не обращать на это внимания.
— Печальный образ жизни.
— Возможно. Некоторые назвали бы это выживанием.
— Ну, я не хочу выживать, не переживая. Я хочу заботиться — большую часть времени у меня просто нет на это энергии. Или на жизнь в целом.
— Я открою тебе секрет, — говорит он, наклонившись ближе. — Когда ты почувствуешь это снова, сделай что-нибудь новое. То, чего никогда раньше не делала. Это может быть все, что угодно. Выбери что-нибудь новое и сделай это, и обнаружишь, что у тебя больше интереса к жизни, чем ты думала. Так можно продолжать веками.
Мое дыхание и сердцебиение ускоряются и начинают биться в унисон, когда он улыбается. Что-то в нем кажется неестественным, не совсем правильным. Он великолепен, безусловно, но заставляет меня чувствовать себя неуютно. Эти серебристые глаза, и сверкающие белые зубы, и золотое сияние, которое я видела ранее на кончиках его пальцев.
Прищурившись, глядя на него, я качаю головой.
— Ты не человек. Ты — нечто другое.
Что-то темное мелькает в его взгляде, что-то осторожное и хищное.
— Почему ты так говоришь?
— Ты просто появился, чтобы спасти Элли, вернуть ее. Ты остался рядом, чтобы помочь. Ты ведешь себя так, как будто тебе больше некуда идти.
Он отводит взгляд.
— Я имею в виду, разумеется, у тебя есть чем заняться. Семья.
— Что-то вроде того. Они не особо довольны мной сейчас. Я вмешивался в их дела и в их развлечения.
Он произносит эти слова тихо, как будто разговаривает в основном сам с собой.
— Ты ангел? — выпаливаю я, пока не успела утратить смелость.
Его глаза пораженно встречаются с моими.
— Ангел?
— Да, ангел. Слуга Божий, хранитель человека, святой посланник.
В уголках его глаз снова появляются морщинки.
— Разве ангел поцеловал бы тебя так, как это сделал я?
— Я…я не знаю.
— Давай скажем так, любимая, — говорит он, наклоняясь ко мне и ухмыляясь. — Я постоянно, навечно в списке непослушных.
Что-то в дьявольском блеске его глаз заставляет меня потянуться за четками. Его взгляд за движением к их цепочке и к распятию у меня на шее.
— Ты католичка? — спрашивает он.
— Ирландская католичка. Это у меня в крови.
— Хм.
Он внезапно встает, сбрасывает пальто и бросает его на стул. Мои глаза расширяются от его стройности, четких линий мускулистого тела под красной рубашкой-пуловером и темными брюками.
— Значит, у тебя есть священник?
— Да.
— И ты исповедуешься этому священнику?
— В последнее время я не сделала такого, в чем мне нужно было бы исповедоваться.
Снова садясь, он ухмыляется.
— Какой позор.
Каким-то образом, сев, он оказался ближе ко мне. Я почти чувствую исходящий от него жар, магнетическое притяжение, которое, кажется, проникает прямо в мое тело.
Внезапно я не могу думать ни о чем, кроме как быть ближе к нему, прикасаться к нему, снова целовать его. Снова чувствовать себя живой.
Он смотрит на меня горящими серебристыми глазами.
— Одиночество — это смертельная штука. Особенно в это время года.
Между нами мгновенно возникает взаимопонимание.
Это не любовь. Это не привязанность или узы какого-либо рода. Это чистая потребность, усталость, голод, и одиночество. Взаимный траур по тому, что ушло, и принятие того, что реально.
Мне придется произнести много молитв, чтобы искупить то, что я собираюсь сделать. Но прямо сейчас мне на это наплевать.
Осторожно, медленно я беру чайные чашки и ставлю их на кухонный стол, расстегиваю несколько пуговиц на своем платье, повернувшись к нему спиной. Вернувшись, я сажусь на него верхом и пальцами убираю его волнистые волосы со лба.
— Я не смогу остаться здесь, — мягко говорит он. — Я не привязываюсь.
— Знаю.
Он, с его странными манерами, опасными глазами и разговорами о магии не нужен мне в моем мире. Он просто нужен мне, прямо сейчас.
Нужен, чтобы вернуть меня к жизни.
Проснувшись, я все еще чувствовала тепло там, где находилось его тело. Рядом с моим, под одеялами, на полу.
У меня было отчетливое ощущение, что я только что слышала, как закрылась задняя дверь. И его красное пальто исчезло.
Я быстро подбежала к кухонному окну. Он шагал по заснеженному двору, красное пальто развевалось у него за спиной. Через минуту он исчез в темных деревьях.