Сын, люди что? Вода ручья:Плеснул, и был таковИх век… и как… судить их? ЯСудья временщиков.
У тех – сердца и дух репья,Всю ж сорную травуИз гряд пропалываю я,И всё спалю, что рву.
Псалом 41
1. Как жаден рот оленя до воды —До родниковой – мне напиток нужен – Ты.
2. Желание души – предстать перед Тобой,Дух крепкий, Гром живой. Бог! Царь! – хочу домой!
Припев:Вот тогда дам ответ я любому, кто посмел клеветать на меня,Потому что верую в Слово, что оно – вся опора моя.Верю! Не отнимай же способности языкаТвоё слово сказать,Потому что не вижу доблести выше, чем на суде мнеПредстать.
3. Слезой солёной жажды не уймёт олень:«Что ж Бог твой? оплошал?» – Вопят, кому не лень.
4. Себе шепчу и сам я – жалобно теперь,Что скрыт от взора путь в селения чудес,Где Ты, Отец…. И что не смог сыскать я дверь,
Где песен звучных ликованье – до небес.
Припев:
5. Да как ты смеешь горевать, душа моя?На Небо уповай, и слёз не лей, не смей!6. Ты слушай, как молюсь я, с Небом говоряИ о лице своём, и о душе своей.
Припев:
7. Как – ртом оленя, не касаясь до ручья,Душа, ты сохнешь!..Пойте, память, кровь моя!От Йиордана до ЙермониимаИ Малых гор одно Грохочет имя.
8. Слуга Твой водопад, гудя, гремя с высот,Друг бездны бездну по соседству он зовёт,Рокочут надо мной валы, их свист, и пена…
9. Царь! спас Ты днём меня от ужаса их плена,
Припев:
Бог! В ночь – Тебе псалом я складываю в дар,Ты – жизнь моя.10. Ты Спас… но для чего тогдаЗабыт я, плачу я, растоптанный врагом?
11. Насквозь я заболел… Они ж вопят кругом:«Что ж твой Отец, ха-ха»… Как сердцу срам снести?12. Не смеешь ты, душа, скорбеть! Ликуй! Лети!
Смущенье позабудь, о небе только пой:Спаси лицо, мой Боже!.. душу, Боже мой!
Припев:
Званский вепрь
Под выступ Дымненский пришли в 42-м —В окрестности деревни Званки,Где крепко сел фашист на берегу крутом:Рискни ж ты, двинь по склону танки…
Слюной заклеил козью ногу из махрыСержант Сан Маркыч Сухоруков.В берёзках светлые Денискины вихрыУвидел, хмыкнул. Море слухов
Он слышал про юнца: де ссохлась по немуДочь сторожа кладбищенского Ксения,И Танька, медсестра, хотела про лямурДать отроку урок на сене,Да из сарая шкет умчался, как стрела —Смешно. Сан Маркыч сплюнул громко.Мальчишка вынырнул как раз из-за ствола —Орлом… без складки – гимнастёрка!
Робеет: «Разрешите мне, товарщсержант…Пойти, что ль, подстрелить дичины,Тут где-то кабаны, во взводе говорят».– Так – кабаны там?.. не дивчины?
Идите, рядовой. – И вмиг боец исчез.Сержант пробормотал: «Мальчишка…Эх, каб я до войны на Людку чаще лез,Так был бы сын, а вышло вишь как».
В обед сварили щец. Вдруг Танька, медсестра,Бежит из лесу, спотыкаясь:«Убили Деньку»! – «Кто?» – «Кабан» – «С ума сошла»? —– «Крест истинный: задрал мерзавец,Страх! Пол-лица сгрыз вепрь»… Защёлкнувши ремень,И вскинув на плечо оружье,Сан Маркыч двинул в лес в пилотке набекрень,Сказав бойцам: «Всё сам. Не нужно».
И схоронил сержант бойца у двух берёз,И полукругом здесь же прямо,Лопатой, не спеша, без мата и без слёзНа зверя вырыл за ночь яму,И на второй уж день поймался в яму вепрь,Пришедший закусить солдатом.
«Привет», – сказал сержант в пилотке набекрень,Пощёлкивая автоматом,
И вдруг задумался Сан Маркыч. Сев на пень —Лицо в ладони, молчаливый…И страшно застонал, да так, что в темнотеВсю вздыбил вепрь на холке гриву.
И тихо вепрю вдруг Сан Маркыч: «Что творишь?Ты ж, свинтус, что творишь, засранка…Как матери бойца писать, не объяснишь? —Смерть – не под гусеницей танка,Смерть под свиньёй, свинья! Не хрюкай. Цыц.Не мог удрать. Убил ребёнка.Мы ж земляки с тобой. Кругом нас душит фриц.А ты… ты жрёшь своих, свиная ты тушёнка.
Я, кстати, гру́зинский, на фабрике трубил,И делал спички (между строчек),А помнишь, как голы Копчёный Колька бил:В девятку, в крестик, в уголочек.Ты знаешь Гру́зино? Тут восемнадцать вёрст,Считай, со Званкой вовсе рядом,Кого ж ты, гадкий хряк, спровадил на погост?Грызть надо рожи – фрицам, гадам.